— Вот и хорошо, что появилась, Катеринка! Понимаешь, я ключи запасные сделал, как чувствовал, что пригодятся! Ну, какие новости? Кузьму уже взяли?
Катя присела на табурет и только смогла выговорить: "Валера, за что же ты с Терехом так?.."
— А ты что думала? "Сделал дело — гуляй смело"? Неужели ты думаешь, что я поверю, будто он не знал, что ты собираешься сотворить? Ему было западло самому подойти и попросить свой процент! Ему надо было на все хайку раззявить!.. И вообще… Раз уж влезла в это дело из-за своего дружка детства, должна была понимать, что касается это не только Тереха и меня. Терех подставил меня перед людьми… Большими людьми.
— Перед Карташами!
— Ты-то, зачем туда поперлась, Катя? Что ты все лезешь в мужские дела? Ты, в конце концов, женщина или нет? Ты вот в фирму мою пришла, а ты знаешь, как все это достается?..
— Вижу! Можно лучшего друга под циркулярку подставить, другого — обобрать подчистую, даже процента в его деле не дав…
— Ах, ты!.. Она тут еще возникать будет! А ты знаешь, сколько твой Володя с меня сдирал за нас с тобой? Я ему все время платил, чтобы сюда не совался, так он еще с меня и за аренду твоей квартиры потребовал!
— Не надо, Валера. За меня ты ему не платил. И когда будешь клеймить меня позором, учти, что я всю первичку твою как свои пять пальцев знаю, а все твои разговоры слушала регулярно. Платил ты ему не за "нас с тобой", за другое…
— Что, с Карташом мою фирму решила прибрать? Когда ты в буфете обкомовском жрала, я на заводе мастером сменным вкалывал!
— Терех тоже.
— Да что ты заладила: "Терех! Терех!" Терех как был Терехом, так им и останется. Подлюка! Всю жизнь прикидывался! Не успел только печать спереть! Нет, разговор у нас с ним еще будет крупный. Ничего! Ввыйдет из больницы, вернет, что положено, и будет жить.
— Слава Богу.
— Кать, я думал, что, по крайней мере, ты меня поймешь. Ну что ты молчишь? Ну, дался тебе этот Терех! Пар выпустили ребята, но не замочили ведь? А на нем, как на собаке, все заживет. Впредь умнее будет, осторожнее. Ну, давай закончим с этим. Иди ко мне… Ну, сколько можно? Столько проблем теперь, голова кругом, два месяца как проклятый вкалывал, бумаги на фирму выбивал, а тут вы еще с Терехом…
— Валера, мы не виделись с тобой столько… И если я в ресторан зашла, то уже и видеться незачем. Ну, отсиживаешься ты здесь — твое дело. Зачем ты мне сейчас? Меня несколько дней назад в арматурном избивали… А где ты был? Почему тебя не били вместе со мной? Мы с тобой сколько не живем?.. Да ты с Кузькой чаще виделся, чем со мной!
— Кстати, ты не ответила, Кузьму взяли? Это ведь он Карташа шлепнул! Тот его на счетчик поставил. И старух твоих в ларьке пришил… Его взяли? Чем у нас милиция занимается? Только зарплату зазря получают! У меня дел столько, а я тут сижу, как идиот… Взяли Кузьму?..
Катя молча смотрела на него. Но смысл сказанного Валерой уже плохо доходил до нее, как только она догадалась, про каких старух говорит Валера. В ее памяти вдруг возник давний нудный сон, когда у Валеры вдруг вырастает вдобавок совсем другая голова, и еще неизвестно, какая же из них настоящая… Валера всегда теперь, как и ее бывший муж, будет с властью и деньгами. Потому что деньги доверили им эту власть. И ничего тут не изменить, да и кто все это сможет изменить?..
Валера шагнул к ней и стал почему-то толкать из кухни. Катя удивленно озиралась в квартире, где была в последний раз, когда Люська еще бы л живой, поэтому не сообразила, что Валера тянет ее в постель… И что-то даже к нему, оказывается, не до конца умерло в ней. Или ей просто сейчас надо было чтобы ее обняли, защитили чьи-то знакомые руки от разверзшейся перед ней пропасти… Но когда от его жадных глубоких поцелуев опять заболела разбитая в арматурном нижняя губа, Катя, неожиданно для себя, заплакала. Валера по-своему понял ее плач и взял ее так жестоко, что Катя тут же затихла, захлебнувшись его неожиданной к ней злостью. Когда он отпустил ее, она осторожно пыталась отодвинуться как можно дальше от него. Тело не слушалось ее, она спрятала лицо в смятое одеяло и, пачкая белье сочившейся из губы кровью, старалась подавить в себе нервную икоту. Прижимая одеяло к порванной блузке, она уставилась на дверь, тупо сображая, как бы ей доползти и запереться от Валеры в ванной…
— Ну, не плачь! Прости меня, прости… Сама виновата, сколько можно доводить-то? Слушай, а все-таки лихо ты все завинтила! С мужем она не живет, а как я ушел, так и ремонт с Вовкой сделали и мебель поменяли. Ну, ничего! Когда твой Вова меня подмял, он же не думал, что я потом тут вот буду на его мебели… Тебе, Кать, в театре надо выступать! В тебе же талант пропадает! Слушай, а когда ты ко мне на бухгалтерию пошла, ты тогда уже на Вовку шпионила? А тогда зачем на Тереха документы перевела? Мать чесная! Так это же ты с ним… Вот сука! А я-то вначале не понял, что за дела… Ремонт они еще сделали! Вот сука! Ты куда? Сидеть! Слушай, это же ты Вовку пришила! Точно! Все решила под себя загрести! А Терех, понятное дело, он же у тебя как собака верная! Ну, ты сука! Ничего-ничего, Катя все образуется. Мы поженимся, Кузьку поймают… С Карташовским наследством ты без меня не справишься. Ладно, все будет путем. Лежи.
Валерий откинулся на спину и только тут увидел зеркальный потолок, устроенный для понта неисправимым оптимистом-беспредельщиком Люськой. Почему-то этот потолок в бывшей обшарпанной Катькиной квартире стал для Валерия последней каплей. Больше он не владел собой, на него накатила давно сдерживаемая истерика.
— Нет, какой же я дурак! Ведь я же любил тебя! Любил! Правильно мне говорили, что только дурак любовницу в бухгалтерах держит! Я любил тебя, а ты, оказывается, еще и под себя гребла! — тряс он полубесчувственную Катю за голые плечи. — Ну, что вышло-то у тебя? Тонко было придумано, да порвалось невзначай? Что получилось-то? Нет, милочка, от меня ты так легко не избавишься, как от Карташа! Я докажу, что это ты Кузьму наняла! Ты все на меня переведешь, иначе пойдешь вместе с Кузькой баланду хлебать, усвоила?
Он отпустил ее, и она молча легла, укрывшись с головой одеялом. Злость у Валеры почти прошла, но стала накатывать новой волной, как только он понял, что Катя пытается под одеялом заткнуть уши, чтобы больше ничего не слышать. Ему захотелось, как следует вдарить по этому цветному мягкому комку, под которым от него пряталась Катька.
Но в этот момент ему что-то показалось. На какое-то мгновение… Будто что-то очень знакомое промелькнуло перед ним… Вместо злости сразу нахлынула усталость, и почему-то сразу захотелось уйти отсюда. Убежать.
Одеваясь, Валерий бессвязно говорил еще что-то обидное, но уже не так громко, повторяя после каждой фразы: "Ты слышишь? Ты слышишь?" Катя прислушалась и действительно услышала, что в ней навсегда умирает тянувшая ее с детства безыскусная мелодия. И раскачивающимся колоколом в ней звучали чьи-то слова: "Убейте эту женщину!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});