Она любимая бабушка, к ней бегут с радостями и горестями, за лаской, за светом, за утешением и теплом, за сказками и даже за идеями для игр. Райнер советуется с ней по военным вопросам чуть ли не чаще, чем с Дасти. Мег пристает: заплети косичку, у мамы не получается так, как надо. Морин требует нарисовать ежика, бабочку и собачку. Мелли ничего не требует, поскольку еще не умеет, зато обнимает за шею и слюнявит щеку.
Что ни говори, а четверо внуков — это богатство.
Бабушкой быть хорошо. Можно просто любить их изо всех сил и баловать, не оглядываясь на педагогические принципы. Для воспитания есть родители. Бабушки созданы для любви.
Сил бы побольше, конечно, и годков бы скинуть… Десятка два, а то и три.
Жаль, Александр не дожил, порадовался бы вместе с ней.
Все-таки счастье — в детях.
Вон они, возятся у ручья под вишнями. Темная голова — Рэнни, две светлых — Мег и Морин. Обе русые и веснушчатые, как положено отпрыскам семейства Аттенборо. Мелли тоже светленькая, веснушек пока не видать, может быть, для разнообразия их и не будет?
Тепло, Рэнни в шортах и майке, Морин тоже, а Мег в белом платьице… ну, по крайней мере с утра оно еще было белым, сейчас уже наверняка все в глине. Она любит наряжаться, как положено особе женского пола, но лезть в грязь вслед за старшим братом это ей не мешает. Вот, пожалуйста, встала на четвереньки и запустила в ручей обе руки. Морин к нарядам равнодушна, надето что-то — и ладно. А покопаться в земле — вообще милое дело. Явятся к обеду три поросенка…
Что ж они все-таки там делают? Дасти встает, выходит на крыльцо, всматривается, прищурившись.
Они пускают кораблики, складывая их из бумаги. Рэнни недавно освоил это искусство. Тааак…
— Мэй, они дерут страницы из книжки, — говорит Дасти, оглядываясь на жену. — Пресечь?
Мари зачерпывает золотой рейховской ложечкой фруктовое пюре.
— А, это мой старый учебник, — отвечает она рассеянно, засовывая ложку в разинутый ротишко Мелли. — Пусть их. Я разрешила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});