Моргейн натянула поводья. Вокруг них была только трава. Врат было еще не видать, но не видать уже было и леса - ничего живого поблизости. Лицо Роха выглядело совсем бледным. Она протянула ему костяную рукоять его собственного Клинка Чести. Он поцеловал его, сунул в ножны. Она отдала ему лук и его собственную последнюю стрелу и кивнула Вейни: - Верни ему меч.
Вейни повиновался, и тут же с облегчением увидел, как чужак исчез и с ними остался только Рох. Лицо Роха было печальным и понимающим.
- Я не буду говорить с ним прямо, - сказала Моргейн за спиной у Роха. - - Мое лицо будит в нем воспоминания. Пожалуй, лучше, если он будет смотреть на меня как можно меньше. Знаешь ли ты, кто он сейчас, Вейни?
- Да, лио. Сейчас он стал самим собой. Да и был, мне кажется, самим собой в большей степени, чем вам казалось все это время.
- Но тогда, с тобой, в Шатане... И в какой-то мере - сейчас... Я для него самая нежелательная спутница. Я - единственный, кто враг и Роху, и Лиллу. И потому он не может ехать с нами. Кайя Рох, ты хранишь знания, из-за которых тебя опасно оставлять здесь. Ты можешь вновь оживить Врата в этом мире и загубить все, что мы сделали.
Он покачал головой.
- Нет. Сомневаюсь, что я способен на такое.
- Это правда, кайя Рох?
- Правда или нет - я не знаю. Это просто наиболее вероятно.
- Тогда я предоставляю тебе выбор. Если у тебя есть силы, чтобы расстаться с жизнью - сделай это. Для Шатана это будет самый безопасный вариант. Но если ты чувствуешь, что сможешь продержаться остаток своих лет, - выбери Шатан.
Он осадил коня и посмотрел на нее с ужасом на лице.
- Я не верю, что ты можешь предложить это.
- Мы с Вейни без затруднений сможем добраться отсюда до Врат. Мы будем следить за тобой, пока ты не скроешься за горизонтом, а потом полетим как ветер, и ты не сможешь догнать нас. Это избавит нас от одной неприятной возможности. Но о другой, о той, которая может грозить Шатану о ней должен позаботиться кайя Рох. Я знаю, что Рох не может желать зла этой земле.
- Ты считаешь, что я для этого достаточно силен? - спросил Рох.
- Шарн будет рад, когда увидит тебя, - сказала Моргейн. - А мы с Вейни будем завидовать твоему изгнанию.
Лицо Роха просветлело, он порывисто развернул коня и поехал... но тут же остановился, поклонился Моргейн, не слезая с седла, затем подъехал к Вейни и обнял его.
В глазах его были слезы. Вейни тоже плакал - в такие минуты это позволительно и мужчинам.
Рука Роха нащупала узел воина у него на затылке.
- Коса кайя, - сказал Рох. - Тебе возвращена честь, нхи Вейни. Я рад этому. А ты вернул мне мою. Говоря откровенно, я не завидую твоему пути. Но благодарю тебя, кузен, за многое.
- Тебе будет нелегко.
- Я клянусь тебе, - оказал Рох, - и я сдержу свою клятву.
Он отъехал и вскоре растворился в дали, залитой солнечным светом.
Сиптах рысил подле Эрхин, ведя себя спокойно и без опаски.
- Благодарю вас, - сказал Вейни.
- Я боюсь, - сказала Моргейн подавленно, - что это самое безумное, что я сделала за всю свою жизнь.
- Он не причинит вреда Шатану.
- И еще я взяла с эрхе клятву, что, пока они живы, они будут охранять Нихмин.
Он поглядел на нее, удивленный, что она предпочитала держать это от него в секрете.
- Даже благодеяния мои не обходятся без взаимных расчетов, - сказала она. - Ты ведь знаешь эту мою черту.
- Знаю, - кивнул он.
Рох уже совсем скрылся за горизонтом.
Они скакали по равнине, золотая трава шуршала под копытами коней.
Вскоре показались Врата, опалово мерцающие в свете дня.
ЭПИЛОГ
Стояла поздняя весна, зеленая трава покрывала равнину Азерот, и ковер этот пестрил золотом и белизной полевых цветов.
Для эрхендимов место это было непривычным.
Четыре дня назад два всадника отъехали от края Шатана, направляясь к этому месту, где земля была плоской и пустой и откуда во все стороны не было видно леса. У них возникло ощущение наготы, неприкрытости от глаз весеннего солнца.
Когда они добрались до своей цели, их все больше одолевало одиночество.
Жуткие и неестественные, Врата высились над равниной. Когда они подъехали ближе, лошадиные копыта застучали по камням, поросшим высокой травой, по кускам полусгнившего дерева, оставшимся от огромного лагеря, который стоял когда-то на этом месте.
Они проехали почти за самые Врата, от которых через столь короткий срок остались только огромные камни. Быстрота этого разрушения вызывала у них дрожь.
Кемейс спешился - невысокий человек, с посеребренными сединой темными волосами, с железным кольцом на пальце. Он заглянул за Врата, где были только трава и полевые цветы, и долго смотрел, пока к нему не подошел эрхин и не положил руку ему на плечо.
- Как все это было? - вслух поинтересовался Син. - Как все это было, Эллюр, когда они куда-то вели?
У кел не было ответа. Он стоял и смотрел, его серые глаза были задумчивы. Наконец он сжал плечо Сина и повернулся. К седлу Сина был привязан длинный лук. Эллюр отвязал его и передал Сину.
Син взял старый лук, взял его в руки, благоговейно погладил темное незнакомое дерево, осмотрел оружие, которого никогда не изготовляли в Шатане, и с большим трудом натянул его. Трудно было понять, можно ли из него еще стрелять - хозяин давно не брал его в руки. Но у них была одна стрела с зеленым оперением, и Син вложил ее в тетиву. Оттянул до конца и нацелил в солнце.
Стрела взлетела в небо и исчезла из виду.
Он расслабил лук и положил его под аркой Врат. Потом отошел на несколько шагов и остановился, чтобы посмотреть на них в последний раз.
- Пойдем, - торопил его Эллюр. - Син, не горюй. Старый лучник не желал этого.
- Я не горюю, - сказал Син, но глаза его увлажнились, и он вытер их.
Он повернулся и, вскочив в седло, отъехал. Эллюр двинулся за ним. Лишь через четыре дня они окажутся в спокойствии родного леса.
Эллюр однажды оглянулся, но Син - ни разу. Он сжимал в кулаке кольцо и смотрел только вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});