Около распахнутых дверей Университета стояли два стража. Их присутствие было чистой формальностью, соблюдавшейся только при ожидании важных гостей. Стражи чинно поклонились Ротану, когда он вместе с Сонеа входил в Холл.
Сонеа уже бывала в Холле, но снова замерла в восхищении. От пола вверх поднимались тысячи тончайших стеклянных нитей, которые поддерживали изящные винтовые лестницы, ведущие на верхние этажи. Тонкие волокна белого мрамора, как виноградная лоза, обвивали пространство между перилами и ступенями. Лестницы казались очень хрупкими и, наверное, не выдержали бы веса человека, если бы их не укрепляло волшебство.
Миновав Холл, Сонеа и Ротан оказались в коротком коридоре. Он вел в Гилдхолл, старинное здание из серого камня. Около дверей в Гилдхолл стояли несколько человек. Сонеа почувствовала, что у нее пересохло во рту. Мужчины и женщины обернулись к вошедшим, и при виде Ротана в их глазах вспыхнул интерес. Маги вежливо кивнули ему, остальные поклонились.
Ротан и Сонеа перешагнули порог и вошли в Главный холл. Там уже собралось много народу, и они присоединились к толпе. Сонеа заметила, что, несмотря на жаркий летний день, все, кроме магов, были в тяжелых, теплых одеждах. Женщины вырядились в длинные платья затейливого покроя; на мужчинах были плащи, на рукавах которых красовались инколы. Сонеа пригляделась к одеяниям, и у нее перехватило дыхание. По каждому шву была пущена нитка красных, зеленых и синих камней. Более крупные камни украшали пуговицы. Золотые и серебряные цепочки обвивали шеи и запястья, драгоценности сверкали в перстнях, надетых поверх перчаток.
Рассматривая особенно богато расшитый плащ, Сонеа невольно подумала о том, как легко было бы профессиональному вору украсть драгоценные пуговицы. В трущобах для этой цели пользовались маленькими остро отточенными лезвиями. «Случайное» столкновение, извинение, быстрое исчезновение в толпе — вот и все. Жертва грабежа, возможно, заметила бы пропажу только дома. А вот браслет на руке этой женщины…
Сонеа потрясла головой. Как же я подружусь с этими людьми, если я думаю только о том, как легко было бы их ограбить? В то же время она не могла сдержать улыбку. В детстве она столь же искусно обчищала карманы и открывала замки, как и все ее друзья (только у Сири получалось лучше) и хотя тетя Джонна в конце концов убедила Сонеа, что воровать нехорошо, она не забыла тайн воровского ремесла.
Собравшись с духом, она посмотрела на подростков, стоявших в толпе, и увидела, как некоторые из них торопливо отвели взгляд. Сонеа это позабавило. Кого же они ожидали увидеть? Жеманную попрошайку? Сгорбленную работницу с руками, огрубевшими от тяжелого труда? Размалеванную шлюху?
Поскольку все собравшиеся избегали ее взгляда, она могла спокойно разглядывать их. Она заметила только две киралийские семейные группы — и у родителей, и у детей были черные волосы и бледная кожа. На одной из матерей были зеленая мантия Целительницы. Другая женщина держала за руку тощую девочку, которая мечтательно смотрела на блестящий стеклянный потолок.
Три семейства держались вместе. Небольшой рост и рыжеватые волосы выдавали в них эланцев. Они тихо разговаривали и изредка смеялись.
Два темнокожих лонмарца — отец и сын — стояли молча. Оба были обриты наголо. На отце были пурпурные одежды Алхимика, поверх которых свисали тяжелые золотые талисманы религии Махга. Еще двое лонмарцев стояли поодаль. У мальчика кожа была светлее, чем у отца; это заставляло предполагать, что его мать принадлежала к другому народу. На отце, одетом в алую мантию Воина, не было ни драгоценностей, ни талисманов.
Около выхода в коридор стояла семья виндо. Отец был одет роскошно, но взгляды, которые он украдкой бросал на собравшихся, свидетельствовали о том, что ему не слишком уютно в этом обществе. У сына, коренастого подростка, была коричневая кожа нездорового желтоватого оттенка.
Мать мальчика положила руку ему на плечо. Сонеа подумала про тетю Джонну и дядю Ранела и ощутила привычную досаду. Это была ее семья, они воспитали Сонеа после смерти матери и отъезда отца и тем не менее боялись навестить ее в Гильдии. Когда она попросила их прийти на вступительную церемонию, тетя отказалась, сославшись на то, что им не хочется оставлять новорожденного сына на попечение посторонних, а приходить на такую важную церемонию с плачущим младенцем — нехорошо.
В коридоре послышались шаги. Сонеа повернулась и увидела, что в зал вошли еще три роскошно одетых киралийца. Мальчик надменно оглядел толпу. Его взгляд задержался на Ротане, затем скользнул по Сонеа.
Он посмотрел ей прямо в глаза, и его губы сложились в приветливую улыбку. Удивившись, Сонеа улыбнулась в ответ, но его лицо тем временем уже скривилось в презрительной усмешке.
В крайнем замешательстве Сонеа продолжала смотреть на него. Мальчик отвернулся, как бы потеряв к ней интерес, но она успела заметить его довольную ухмылку. Сонеа прищурила глаза и стала следить за его дальнейшими действиями.
Похоже, он был уже знаком с другим киралийским новичком — они дружелюбно подмигнули друг другу. Девочкам он подарил ослепительную улыбку, и, хотя худенькая киралийка ответила пренебрежительным взглядом, ее глаза еще долго следили за ним после того, как он отвернулся. Остальным новичкам мальчик вежливо кивнул.
Эти светские игры прервал громкий металлический звук. Все повернулись к дверям Гилдхолла. Наступила напряженная тишина, а затем послышались возбужденные перешептывания — огромные двери начали открываться. Знакомый золотистый свет заструился из внутреннего зала в увеличивающийся просвет. Свет исходил от тысяч маленьких волшебных шариков, плававших в воздухе на несколько футов ниже потолка. Теплый запах дерева и мастики проникал в зал.
Услышав приглушенные возгласы, Сонеа обернулась и увидела, что посетители восхищенно застыли, разглядывая открывшийся перед ними зал. Она улыбнулась, подумав, что другие новички, да и многие взрослые, должно быть, видят Гилдхолл впервые в жизни. Только маги и родители, которые приводили сюда других детей, бывали здесь раньше. И она.
Сонеа вспомнила, как оказалась здесь в прошлый раз, и улыбка покинула ее лицо. Тогда Высокий Лорд привел в Гилдхолл Сири и тем самым положил конец притязаниям Фергуна. В тот день также исполнилось одно из заветных желаний Сири. Когда-то он дал себе клятву, что побывает во всех самых важных зданиях города. То, что он был всего лишь уличным мальчишкой из низов общества, только подстегивало его желание исполнить задуманное.
Но теперь Сири уже не был тем проказливым мальчишкой, участником ее детских игр, или изобретательным подростком, благодаря которому она так долго не давалась в руки Гильдии. Каждый раз когда он навещал ее, или они встречались в трущобах, он казался ей все менее беззаботным. Когда она спрашивала его, чем он занимается и работает ли он все еще на Воров, он лишь хитро улыбался и переводил разговор на другое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});