— Было время, я досадовал, что в Империи так много жрецов, — невесело заметил Эриан.
— Нам всем приходится меняться, ваше величество.
— Да.
— Вы считаете, это касается и законов, ваше величество?
— Да, если законы идут вразрез со здравым смыслом и человечностью. Вы осуждаете меня, ваша святость? — жрец молчал, и Эриан кивком подбодрил его: — Ответьте, ваша святость. Мы же условились говорить обо всем прямо.
Усмешка на миг исказила лицо жреца.
— Было время, ваше величество, когда я осудил бы вас без колебаний.
— Нам всем приходится меняться, ваша святость.
Жрец кивнул.
— На окраинах Империи не всегда блюдут храмовый закон, колдуны живут там почти открыто. Трудно представить, что один из них разделил ложе с герцогиней, но… — он с сомнением покачал головой. — Еще трудней представить, что это сделал брат-принц.
— Я не спрашивал Лаиту об отце ребенка.
— Я понимаю. Ваше величество, вам не показалось странным его имя?
— Моурет? Я слышал его раньше. Не помню, где.
— Это легенда, ваше величество. Сказка из тех, что рассказывают вечерами у камина. Про колдунью, понесшую от императора… Это ложь, разумеется, такое невозможно.
— И что же случилось?
— Колдунья родила сына и назвала его Моурет. Мальчик вырос и убил отца.
— Вот как? Но Лаита не колдунья.
— И отец ребенка не император.
— История наоборот? По-вашему, Лаита надеется, что Моурет убьет собственного отца — кем бы тот ни был?
— Кто знает?
— Кто знает… — повторил Эриан. — Надеюсь, ваша святость, вы не заметили за спиной мальчика тени?
— Я не видел его, ваше величество. Жрецы, которые вас охраняют, не заметили на нем проклятия, если не считать проклятием саму принадлежность к роду колдунов.
— Это радует. Я не отменю решения, ваша святость. Мальчик получит Тосс. И, будем надеяться, вырастет достойным человеком.
— Как тот, что носит звание брата-принца, ваше величество?
— Да, ваша святость. Как он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});