Подобная сумеречная полупотусторонняя жизнь могла продолжаться очень долго. Зимы приходили на смену лету, мало отличаясь друг от друга и мало изменяя облик напоминающего булаву протянувшегося через экватор полуострова. Где-то далеко зимой моря могли замерзать; на полуострове же, высоко в горах и у их подножия в охваченных изморозью долинах летаргический рай длился в течение многих лун и многих веков.
Нельзя было сказать, что фагоры были неподвластны переменам, просто затрагивающие их изменения происходили крайне замедленно. Неизвестная звезда, которая неожиданно появилась в небе и стала быстро увеличиваться в размерах, внесла коренные перемены в рассчитанный на века уклад существования фагоров.
Появление первого фагора с белой шерстью было воспринято сородичами с полнейшим равнодушием. Вслед за первым появились и другие альбиносы, и многим из них удалось достигнуть возраста зрелости. От белых сталлунов и гиллот произошло на свет белое потомство. И только тогда уродов стали выгонять из племени. Изгои поселились на берегах моря Ковасса, где вели сытую и спокойную жизнь, вволю наедаясь игуанами. Они тоже приручали иных и носили своих домашних зверьков с собой на спинах. В обязанности иных входило поддерживать огонь в переносных очагах своих хозяев, подбрасывая туда время от времени пучки сухих морских водорослей.
Освещенные блеском новой звезды, фагоры с иными на спинах брели без цели вдоль берега моря на восток, окутанные дымом из каменных очагов и совершенно безутешные на вид. По мере того как на смену одному году приходил другой, число белых фагоров росло, а их исход на восток превращался в общее неуклонное стремление. Свой путь они отмечали каменными столбами, возможно, в надежде на то, что в один чудесный день по этим отметинам будет легче найти дорогу назад. Но ушедшим на восток так и не суждено было вернуться обратно.
Странная звезда в небе продолжала неуклонно расти, и так продолжалось до тех пор, пока по ночам все другие звезды не стали тонуть в ее блеске, а все предметы отбрасывать от нее тень, как раньше случалось лишь в ночи полнолуния, ночи господства ТСехн-Хрр. И тогда, посовещавшись со своими предками, фагоры дали новой звезде имя «Фреир», что означало «страх».
От поколения к поколению звезда-страх продолжала увеличиваться, хотя и почти незаметно для глаз. И от одного поколения к другому белые фагоры-мутанты расселялись вдоль побережья до самого Геспагората. На запад от полуострова Пеговин продвижение белых фагоров было остановлено непроходимыми топями, покрывающими земли края, позже получившего название Димариам. На востоке мутанты с медлительной уверенностью осваивали альпийские луга Зроссы, пройдя через которые около двух тысяч миль, они вышли наконец к тонкому мостику-перешейку Кадмир. Вся эта история была бесстрастно сохранена в родовой памяти фагоров, что являлось отличительной чертой их типа.
Перебравшись через перешеек в Родадо, белые фагоры оказались в землях, климат которых напоминал тот, к которому они привыкли в Пеговине. Часть фагоров обосновалась здесь; другие, из тех, что пришли позже, двинулись дальше. И всюду на своем пути они воздвигали каменные столбы, отмечающие благоприятные воздушные октавы, по которым можно будет потом найти путь в дом своих двурогих предков.
В конце концов катастрофа все-таки грянула. Древняя охладевающая и обремененная планетами звезда оказалась пойманной в сети звезды-страх, молодой и яростно-мощной, пронизывающей космос вокруг себя всепроникающим излучением. В своем путешествии в пространстве звезда-страх была не одинока, ее сопровождал напарник гораздо меньшего размера. В последующих затем космических пертурбациях с установлением новых орбит и тому подобного малый напарник звезды-страх был потерян. Выбрав себе новый курс, он умчался в пространство, в неизвестность, прихватив с собой одну из планет системы Беталикса, а также луну Гелликонии, Т’Сехн-Хрр. Сам Беталикс превратился в один из спутников звезды-страх. Такова была Катастрофа, память о которой сохранилась навсегда в родовых воспоминаниях предков фагоров.
Появление у планеты нового сильного хозяина и происшедшие вслед за этим неблагоприятные природные явления в виде невероятной силы ветров, приливов и землетрясений разрушили перешеек Кадмир, превратив это место в узкий пролив. Пуповина между Геспагоратом и Кампаннлатом оказалась перерезанной.
В эти Времена Перемен менялись также и иные. Эти существа всегда были значительно тщедушнее и слабее своих хозяев-попечителей, хотя и заметно превосходили их в ловкости и гибкости ума. Однако в процессе исхода из Пеговина становилось все более и более очевидным, что иные больше не являлись обычными домашними зверьками, о которых вспоминали только в часы досуга, когда наступало желание развлечься, но становились добытчиками пропитания наравне с двурогими, и вклад их в жизнь племени иногда оказывался весьма велик.
Революционный переворот произошел благодаря чистой случайности.
Группа иных собирала на берегу одной из бухточек Родадо съестное, когда неожиданно поднявшийся прилив отрезал их от суши. На некоторое время иные оказались предоставленными самим себе. На островке имелось пропитание — в лагуне водилась жир-рыба. Жир-рыба тоже была одним из манифестов перемен, грядущих в экологии; раз появившись, жир-рыба принялась активно размножаться, собираясь в морях в многомиллионные косяки.
Когда прилив наконец спал, оказалось, что хозяева иных, не дождавшись своих слуг, бросили их и ушли. Иным не оставалось ничего иного, как начинать свое самостоятельное странствие, и они двинулись на северо-запад, в глубь страны, которой они дали название Понпт. Именно там появились легендарные Десять Племен, Олле Онетс. Язык, в основе совершенно непохожий на речь фагоров, постепенно принял форму современного олонецкого, ставшего главным на Кампаннлате. Но это случилось не сразу — прежде чем потомки иных забыли о том, что когда-то принадлежали фагорам, научились жить полностью самостоятельно и превратились в «разумных», прошло немало веков.
Дикие просторы Кампаннлата возделывались и заселялись. Одновременно с этим менялись и сами иные. Десять Племен разрослись настолько, что разошлись во все стороны и потеряли себе счет. Оказываясь в разных краях материка, племена приспосабливались к существующему там климату и местности довольно ловко и быстро. Некоторые племена так и не осели на одном месте, превратившись в странников Кампаннлата. Главными врагами племен были, конечно, фагоры, к которым они по-прежнему продолжали относиться с еще оставшимся в крови почтением. Подобное заблуждение — или лучше сказать «слепая вера» — являлось как бы частью душевного уклада, формирующегося в сознании поселенцев нового мира, на окружающую природу которого они реагировали с невероятной живостью. Они радовались жизни, охотились и размножались под ярким светом молодого солнца, проливающего на них свои лучи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});