— Немного поспать в доме Элронда — замечательное лекарство, — сказал хоббит. — Еще раз доброй ночи, друзья.
С этими словами он отправился в постель и проспал до позднего утра.
В обители Элронда усталость у Бильбо словно рукой сняло, и хоббит только и делал, что веселился с эльфами с утра до ночи. Но его не оставляла тоска по дому. Поэтому через неделю Бильбо простился с Элрондом, умолив его принять хотя бы самый скромный подарок, и уехал вместе с кудесником.
Но едва они выехали из Раздола, на западе потемнело небо, и их накрыл ливень.
— Опять май хорош, нечего сказать! — ворчал Бильбо, когда ливень хлестал его по лицу. — Но приключение закончилось, и мы приближаемся к дому. Хотелось бы верить, что это последняя пакость.
— До дома еще далеко, — возразил Гэндальф.
— Но это уже последние лиги, — ответил Бильбо.
Путники добрались до реки, по которой проходила граница Дикоземья. А вот и знакомы брод и тот же косогор… Вода бушевала и от тающих снегов и от ливня, затянувшегося на целый день, но всадники, хотя и с трудом, переправились через реку и ехали дальше, пока не наступили сумерки.
Дорога была той же, что и год назад, только отряд сильно уменьшился, и вокруг было намного спокойнее. К счастью, тролли по пути не встречались. Бильбо ехал и вспоминал о событиях годичной давности, которые казались ему десятилетием. Хоббит сразу узнал то место, где пони свалился в реку, и где карлики свернули к холму, на котором произошла стычка с Бертом, Томом и Вильямом.
Неподалеку от дороги хоббит и кудесник отыскали золото троллей, спрятанное карликами, и никем не тронутое по сей день.
— Мне своего хватит, — пыхтел Бильбо, вытаскивая сокровища. — А это золото, Гэндальф, бери себе. Ты-то найдешь ему применение.
— Конечно, найду! — сказал кудесник. — Но мы его все равно поделим. Может, ты вернешься домой, а там стряслось такое, чего тебе и во сне не снилось.
Они ссыпали золото в мешки и навьючили их на пони, которым такая тяжесть пришлась не по нутру. Путешествие после этого замедлилось, потому что пришлось идти пешком. Но вокруг все зеленело, и хоббит бережно ступал по буйным травам. Он утирал лицо красным шелковым платком (его собственный приказал долго жить, а этот одолжил Элронд), ведь с июнем пришло и лето. Снова светило солнце и стояла жара.
Так как все заканчивается, то вскоре наступил день, когда Бильбо увидел край, где он родился и вырос, и в котором ему все было хорошо знакомо. Поднявшись на холм, чтобы рассмотреть далекое Подхолмье, он остановился и вдруг произнес:
Дороги и пути бегутПо голым скалам и лесам,Сквозь мрак пещер они ведутК мелеющим в жару ручьям,Спешит по снегу лютых зим,По летним луговым цветам,По липкой вязкости трясин,По пыльным и немым камням.Дороги и пути бегутПод солнцем, звездами, луной,Пока тропинки не свернутВ любимый сердцем край родной.Прочь от сражений и огней,Прочь от темниц и от враговК весенней свежести полейИ светлой зелени холмов.
Гэндальф оглянулся.
— Милый мой! — воскликнул он. — Что-то с тобой, Бильбо, произошло. Ты уже не тот хоббит, каким был раньше.
Путники перешли мост и, миновав мельницу у реки, оказались прямо у порога норки Бильбо.
— Силы небесные! — вырвалось у хоббита. — Да что же это?!
А была сумятица, в которой много народу, как уважаемого, так и не очень, сновало то в нору, то из норы, даже не вытерев ноги о коврик, что вывело Бильбо из себя.
Но если он был удивлен, то каково же было изумление толпы: ведь Бильбо приехал с самом разгаре торгов. На калитке висело объявление, в котором черным и красным было написано, что двадцать второго июня почтенные господа Гребл и Рытль продают имущество Бильбо Бэггинса, эсквайра, проживающего в Суме близ Подхолмья, в Хоббитоне. Торги должны были начаться в десять, а сейчас стояло самое обеденное время, и немало вещей уже разошлось, большей частью за бесценок, как и бывает в подобных случаях. Что же до Саквиль-Бэггинсов, двоюродных родственников Бильбо, так они уже вымеривали шагами комнаты, думая, как разместить в них свою мебель. Короче говоря, Бильбо сочли покойником и многие поняли, что этот слух оказался ошибочным.
Возвращение Бильбо Бэггинса переполошило всех, кто жил под Холмом и за Холмом, и за Водьей, а обсуждалось это событие целых девять дней кряду. Однако судебное разбирательство затянулось не на один год. Долго еще не признавали Бильбо живым, особенно те, кто задешево сделал на распродаже хорошие покупки, поэтому, чтобы не тратить зря времени, хоббиту пришлось выкупать большую часть своей мебели. Немало столового серебра, особенно ложек, исчезло самым таинственным образом — как в воду кануло. Сам Бильбо подозревал в краже Саквиль-Бэггинсов, но те отнекивались и, в свою очередь, не признавали Бильбо своим родственником, и отношения, в конце концов, между ними совсем испортились: ведь Саквилям так хотелось поселиться в его уютной норке!
Вскоре Бильбо понял, что утратил больше, чем ложки — почтение и уважение к себе. Да, он до конца жизни оставался другом эльфов, его не гнушались карлики, чародеи и всякий подобный народ, но соседи смотрели на хоббита искоса. Среди них он прослыл чудаком, если не считать племянников и племянниц по туковской линии, да и им старшие запрещали общаться с Бильбо.
Но он не обращал на это внимания. Хоббит был спокоен, чайник на огне посвистывал еще звонче, чем раньше, до Нежданного Пиршества. Меч Бильбо повесил над камином, кольчугу — в прихожей (потом он отдал ее в какое-то хранилище), а серебро и золото растратил большей частью на поджарки, — как полезные, так и удивительные, — чем заслужил любовь племянников и племянниц. Волшебное кольцо он держал в великой тайне и пользовался им, когда приходили неприятные посетители.
Бильбо увлекся стихосложением и стал хаживать к эльфам, хотя многие хоббиты качали головами и крутили пальцами у лбов, мол, совсем из ума выжил бедолага. И хотя мало кто верил его рассказам, Бильбо был счастлив до конца дней своих, которые были необычайно долгими.
Как-то осенним вечером Бильбо сидел в кабинете и писал воспоминания, — он хотел назвать книгу «Туда и обратно, странствования хоббита», — как вдруг раздался звонок. Это были Гэндальф и карлик — Балин собственной персоной.
— Заходите! Заходите! — пригласил их Бильбо, и вскоре они сидели в креслах у очага. Если Балин заметил, что жилет у Бильбо стал более роскошным, с настоящими золотыми пуговицами, то хоббит обрадовался, увидев, что борода Балина отросла на несколько дюймов, и что его пояс с самоцветами был великолепен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});