Всеслав торопливо закричал, что ограничители рвутся напрочь, что боевиков надо убрать от Круга — иначе шестиноги затопчут.
Казалось бы, что тут такого: приподними бесчувственное тело да оттащи в сторону. Но нет. Чуть только голова боевика оказывалась выше уровня земли, он тут же начинал ворочаться, норовя встать и уже с коленей ползти к Кругу.
Пришлось тащить за ноги. Видимо, шёпот Деструктора действовал на высоте полуметра от земли… Головы боевиков мотались из стороны в сторону, а то и подпрыгивали на участках, где совсем недавно светились трещины, и Вадим чувствовал себя виноватым, что не может с ними бережнее…
Справа от себя он увидел незнакомого человека, на пару с Митькой волочившего довольно крупного и плотного боевика. Увидел и долго не мог понять, кто эта худая, измученная женщина. А узнав, почти безразлично констатировал факт: Митьке помогает Виктория. И никакого удивления, что именно Митьке — именно Виктория.
Дым, гулявший по полю, серый до боли в глазах, медленно размывался — тем же сигаретным дымком, лениво исчезающим в чистом воздухе.
Серое же, лунное поле внезапно почернело по краям, и тьма быстро-быстро покатилась к Кругу, быстро и неровно, как подожжённая со всех сторон бумага.
Не оборачиваясь, сорванным, хриплым голосом закричал Всеслав:
— Ложитесь! Ложитесь все!
А отец Дионисий, воздев руки к очищенному чёрному небу, выговаривал что-то ритмичное и напевное.
Вадим ещё подумал: "А как же вы?!", а сам послушно бросился на землю, принудив к тому же Митьку и Викторию. Успели добежать Андрей и Чёрный Кир, закрыли собой Викторию, а Вадим с облегчением обнял брата и юркнувшего под руки Ниро.
Чувственный ад. По-другому не скажешь. Стремительно мчались холодные крысиные лапки и одновременно будто подтирали их следы мягкие брюшки. Толкали, били, шлёпали по телу горячечно-влажные, твёрдые ступни шестиногов; иногда соскальзывали, и тогда лежащие вздрагивали от резкой боли. Тонкое, суетливое попискивание спешащих крыс нередко взвивалось болезненным визгом — шестиноги неслись, не глядя под ноги.
Отключивший чувствительность, Вадим упирался на полусогнутые локти, держась из последних сил, чтобы не навалиться на Митьку и Ниро, съёжившихся под ним. Вес толкающих, пинающих тварей не очень велик, но странно плотен, может, из-за того что живой. И Вадим удерживал этот вес, понимая, что Митьку с Ниро без него затопчут. Он старался не думать о боевиках, которых лишь перевернули лицом вниз — и по сути оставили без защиты. Он защищал голову, сильно склонив её, но время от времени невольно всматривался вперёд — что там, со Всеславом и отцом Дионисием? Разглядеть не мог, но всё мерещилось, что двое стоят непоколебимо: один — вытянутые руки ладонями вниз, утихомиривая нечто в бывшей чаше; другой — открытыми ладонями кверху, взывая, призывая, умоляя.
"Я больше не могу! — мысленно застонал Вадим. — Я сейчас просто свалюсь на Митьку и не сумею подняться!" Потом он вспомнил совет Зверя, как отключиться, сосредоточив все мысли и желания на одной цели. И не нашёл ничего лучшего, как пообещать себе, что ужас закончится через минуту. "Минута! Минуту я выдержу! Начинаю отсчёт! Раз, два…" Он представил старинные напольные часы с неторопливым маятником за стеклянной дверцей и, следя за его торжественно-монотонным раскачиванием, считал секунды. Дверца что-то отражала, он пытался разглядеть — что, и часы тихонько плыли в пространстве, то приближаясь, то удаляясь. Вадим забыл про счёт и только смотрел, чтобы часы не пропали вовсе.
… Кто-то старательно пихал его в живот и полз куда-то из-под него, а кто-то жарко дышал в щёку, жёсткий язык быстро-быстро облизал его лицо. А он вдруг вспомнил, что защищал кого-то, что наружу нельзя — там смерть, смерть!.. И быстро нагнулся, животом притискивая ползущего к земле. Ну нельзя, нельзя… А глаза больные, не открыть, и так тянет попросту лечь на землю…
— Вадька, пусти! — пропыхтели снизу, а сверху на висок ещё подышали. — Пусти, совсем задавишь…
Вадим упёрся левой рукой в землю, выпуская Митьку, охнул раз — как тело затекло-то, охнул два — это открыл глаза и увидел сияющее солнечное утро.
Не поверил. По инерции перевалил тело набок, а затем — на спину.
Утреннее солнце. Солнечное утро. Кому как нравится.
— Митька! Как там у вас? — крикнули откуда-то сверху и со стороны.
Над Вадимом повисло встревоженное лицо Митьки.
— У нас всё нормально, — сказал Вадим.
— А чего не встаёшь?
— Руки затекли.
— У нас всё нормально! — завопил Митька, и от неожиданности Вадима продрал мороз по коже. — У Вадьки руки затекли! Отлёживается!
Сбоку наплыла серая морда с чёрным носом и чёрными изучающими глазами. Чёрные глаза поизучали лицо Вадима, потом морда съехала вниз и улеглась на плечо хозяина.
— Холодно на земле-то, — сказал Митька, — мож встанешь?
— На земле не холодно, на земле хорошо. Митька, что-о я не соображу. Я спал? Вроде ночь была, а сейчас — утро.
— Славка вон идёт. Спроси у него. Я сам, знаешь, как испугался, когда засветлело кругом?
Вадим, не поворачивая головы, скосил глаза на что-то, заслонившее солнце. Глазами двигать трудно. Он снова полуприкрыл их. Горячие.
— Помочь встать?
— Не, мне и так хорошо.
— Если б на траве, я не возражал бы. Но на земле не рекомендую. Вставай, заодно глянешь, от какого зрелища отец Дионисий оторваться не может.
Славка ухватился за руку, Митька всерьёз толкал в спину — Вадим ныл, ругался, жаловался, но встать пришлось. А встал и замер: солнце ласково и тепло погладило по щеке, не так весомо, как Ниро только что, но ощутимо. И Вадим слабо улыбнулся, почувствовал, что улыбке не даёт развернуться во всю ширь стянутая кожа, и забеспокоился.
— Славка, я, наверное, страшно грязный?
— Страшно, аж жуть! — подтвердил Савка. — Но это подождёт. Пошли.
И ещё Вадим чувствовал себя лёгким. Слишком лёгким. И уязвимым. Он машинально охлопал ладонью бедро, потом внимательно посмотрел. Меч пропал. Ни одного предмета из недавно богатого вооружения.
— Минут десять назад приходили, — сказал Всеслав, следивший за его манипуляциями. — Собрали всё оружие и ушли.
— Кто?
— Понятия не имею. Невидимки. Один всё ворчал, низко так: бу-бу-бу! Второй всё хихикал. Оба появились, как только дыра затянулась и солнце вышло.
— Десять минут назад? Дыра затянулась десять минут назад?
И всё-таки удивляться в полную силу ещё тяжеловато. Да и полученная информация неудобоварима: десять минут назад закончилась долгая ночь; за оружием явились Гермес и Илья Муромец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});