А мэтр снова невольно залюбовался женщиной, с мольбой и мукой глядевшей на него снизу вверх.
— Он умрет через несколько часов, — ответил он на ее безмолвный вопрос. — В страшных мучениях. Так что будет милосерднее убить его сейчас, пока он не очнулся.
— С удовольствием могу предложить свои услуги, — галантно поклонился Босхет, как будто забыв, что сам же и спас человека несколько минут назад.
— Нет, — прошептала она. — Нет! Это невозможно. Я не могу. Я должна была защищать его, а теперь что же мне делать? Я оставила его всего на час! Как же такое могло произойти?!
Бетайлас равнодушно пожал плечами:
— Что, раньше он не пытался строить из себя спасителя ближних?
— Босхет, заткнись, — коротко приказал Вольфгер.
Дух-убийца снова ухмыльнулся и отошел в сторону, издали наблюдая за смятением Флоры.
Она уже понимала, что ничего не может сделать, и, кусая губы, смотрела на полумертвого человека.
— Я должна была защищать его, — вновь повторила она. — Он доверял мне. А я убила его.
— Не ты, — мягко уточнил кадаверциан. — Пламя.
— Мое легкомыслие. Я не должна была… — Она не договорила, чего именно не была должна.
Горе Флоры было столь велико, что наблюдать за ней и ничего не предпринимать становилось неловко. И что самое удивительное, она даже не попыталась упрекнуть в произошедшем внезапного гостя, отвлекшего ее от исполнения обязанностей, а с трогательной страстностью винила во всем только себя.
«Но не должна же она быть настолько наивна, чтобы не понимать, что в нашем мире ничего не происходит вдруг, само по себе», — думал Вольфгер, глядя на поникшую кудрявую головку женщины.
Флора внезапно посмотрела на него, и в ее взгляде, устремленном на мэтра, вспыхнула надежда, щеки порозовели, и она воскликнула:
— Вольфгер! Вы можете помочь мне! Прошу вас, помогите! Леди вскочила и схватила его за руку.
— Кто лучше кадаверциан разбирается в медицине?! А вы — величайший маг. Умоляю, помогите!
— Хотите, чтобы я оживил его после смерти? — скептически поинтересовался мэтр, переводя взгляд с прекрасного лица женщины, освещенного пожаром, на уродливую маску, в которую превратилось лицо человека.
— Спасите его! Вылечите!
Не ожидавший подобной просьбы, кадаверциан с изумлением уставился на леди.
— Флора, я…
— Прошу вас! И я сделаю для вас все, что угодно! Босхет, стоящий в стороне, кашлянул негромко, пытаясь таким образом выразить свое несогласие, но мэтр не обратил на него внимания. Глядя в глаза Флоры, ставшие совсем прозрачными, Вольфгер понял, что ему хочется послать ко всем чертям политику кланов. Не часто его умоляли так самозабвенно.
«Ну останется в живых этот мальчишка, — думал кадаверциан, — произойдет объединение земель, которыми владеет его семья, на десять, двадцать… тридцать лет позже. Вьесчи подождут. А эта очаровательная женщина перестанет напоминать птицу, подбитую камнем… К тому же я всегда испытывал слабость к даханавар».
— Флора, мне нужно какое-нибудь помещение. Исцеление может затянуться.
Ее лицо, казалось, за светилось от радости и благодарности.
— Здесь недалеко. Домик для гостей.
— Вольфгер, что ты делаешь? — недовольно спросил Босхет по-ассирийски. — Насколько я помню, у тебя сделка. Ты обещал умертвить этого щенка.
— Я передумал. Отнеси его под крышу.
— А как же ваша договоренность? — продолжал недоумевать бетайлас, одновременно поднимая обожженного человека, — Сложная интрига, в результате которой исчезнет семья, мешающая политике вьесчи, а ее место займет другая, именно та, которая выгодна Рамону?
— Успеет, — уклончиво отозвался Вольфгер.
На особняке рухнула крыша. В небо взвился фонтан искр и черные ошметки сажи. Флора оглянулась и передернула плечами, словно ощутив на себе прикосновение огня.
Хмурый Босхет, явно не одобряющий поступок мэтра, поднял человека и пошел следом за леди.
Домик для гостей, освещенный пожаром, оказался крошечной постройкой в одну комнату, заросший паутиной и явно нуждающийся в ремонте.
— Интересно, для каких именно гостей это построено? — бормотал бетайлас, мельком взглянув в пыльное зеркало, криво висящее на стене, обтянутой выцветшим шелком.
— Осторожнее, — попросила Флора, с тревогой глядя на своего подопечного. — Положи его сюда, на кушетку.
— Нет, — ответил Вольфгер, входя следом за леди в комнату. — На пол.
И прежде чем женщина успела возразить, отбросил в сторону ветхий ковер, отодвинул кресло. Босхет сгрузил обожженного человека в центр комнаты. Флора наклонилась над ним, коснулась висков, прошептала что-то, затем несколько мгновений смотрела на обезображенное огнем лицо. Кадаверциан почувствовал легчайшее дуновение даханаварской магии.
— Это для того, чтобы он не очнулся, пока вы не закончите лечение, — пояснила она, переведя на Вольфгера взгляд, в котором светилась прежняя надежда.
Он кивнул, подошел ближе и стал быстро чертить вокруг смертного первые знаки заклинания. Флоре явно хотелось узнать, что именно он собирается сделать, но она понимала, что не следует мешать работе некроманта, какими бы странными ни были его действия. И лишь спросила:
— Вам еще нужна моя помощь?
— Нет, — отозвался Вольфгер. — И тебе лучше выйти.
— Я останусь. — решила Флора, внимательно наблюдая за кадаверцианом.
— Как знаешь. — Он начертил последний символ и обернулся к Босхету: — Мне нужно немного пространства.
Тот понял, о чем речь. Осмотрелся, наклонился и разбил ударом кулака одну из самых трухлявых досок на полу. Леди даханавар поморщилась от треска и спросила с некоторым сомнением:
— Это должно как-то помочь в лечении?
— Непременно, — рассеянно отозвался Вольфгер, начиная читать заклинание.
Босхет разбил еще одну доску и, повинуясь жесту кадаверциана, отошел в сторону. Застыл неподвижно. Теперь был слышен лишь шелест пламени над догорающим домом, взволнованное дыхание Флоры и слабый стук человеческого сердца.
Кадаверциан беззвучно шевелил губами, произнося древние слова, на каждое из которых уже слышал такой же тихий отклик. Третья старейшина поглядывала по сторонам, но не видела привычных зеленых отсветов кадаверцианской магии, и, похоже, это начинало ее смущать.
Вольфгер произнес последнюю фразу, отошел от человека, перевернул кресло, валяющееся на полу, и сел в него.
— Что теперь? — напряженно спросила Флора.
— Ждать, — ответил за кадаверциана жадно принюхивающийся Босхет.
Несколько минут ничего не происходило. Затем раздался тихий, едва слышный шорох. Леди даханавар не обратила на него внимания, а бетайлас чуть наклонил голову, с удовлетворением прислушиваясь. Потом в комнату просочился запах. Практически неощутимый сначала, он становился все сильнее. На некроманта и его слугу он не произвел особого впечатления, а Флора произнесла немного напряженно:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});