Пассажиры дружно рассмеялись, но пилот совершенно серьезно добавил:
– У кого есть тряпки – заворачивайтесь. Нас может хорошенько тряхануть.
У экипажа что-то не выходило. Павел чувствовал это по напряженным интонациям в разговорах, по крепким словечкам, по нервным, торопливым движениям рук.
– Валера, – решился спросить он. – У нас проблемы?
– Ага, – ответил космонавт. – Маленькая такая проблемка. Никто не подумал, как мы будем отсюда выбираться.
– А в чем дело?
– На ихних машинах есть аппаратура для дистанционного открывания шлюзов. А у нас-то – откуда?
– У вас же пушки на боках. Разве нельзя прострелить?
– В том и дело, что нельзя. Такой выстрел должна санкционировать Земля. А на космодроме сейчас никого нет. Все начальство отдыхает с американцами, и никто не знает где – то ли на природе, то ли в сауне, то ли в кабаке.
– Стреляйте без санкции. Другого выхода ведь нет?
– Ты не понял. Санкция – это не значит, что генерал скажет нам «стреляйте, ребята». Это закодированный радиосигнал, снимающий блокировку с пушек. И его можно подать только из ЦУПа. А там без приказа начальства никто пальцем не шевельнет. У нас порядки строгие.
Впору было плакать. Ну неужели именно сейчас, когда все позади, перед ними встанет еще одно, на этот раз непреодолимое препятствие? Именно сейчас, когда дорога каждая минута?!
Должен быть выход. Нужно только подумать...
– Валера, – снова позвал Павел. – Ты можешь соединить меня с Антоном?
– С кем? С Мельниковым, что ли? Можно попробовать, через дежурку... Но зачем? Он ничего там не решает.
– Соедини, пожалуйста.
Валера пожал плечами и начал бегать пальцами по переключателям. Через несколько секунд Павел услышал:
– Маяк, я ноль-пять. Дайте коммутатор. Брест, я ноль-пять. Соедините...
Космонавт повернулся к Павлу и протянул свой шлемофон. Павел приладил поплотнее наушники, поправил микрофон.
– Антон?
– Да, – раздался удивленный голос Антона. – Кто говорит?
– Антон... – от волнения Павел начал запинаться. – Это я, Павел. Ты слышишь?
– Павел?.. Есть новости?
– Да, есть. Я нашел «Буран». Мы собрали всех людей и готовы убраться с «Покровителя». И ваши ребята тоже здесь. Да, да, мы это сделали...
Павел заметил, как изумленно переглянулись космонавты. Они не предполагали, что Антон посвящен в тайну небесного острова.
– Нам нужно только взорвать шлюзы. Нужна санкция на применение орудий.
– Я понял, – проговорил Антон. – Но начальства сейчас нет...
– Знаю. Ты сам должен добиться этого. Ты должен, понимаешь?
– Да, Павлик, я все понимаю. Это не так просто. Часа через два...
– Мне нужно через две минуты.
– Невозможно.
– Тогда через три.
Павел услышал в наушниках тяжелый вздох.
– Ладно, – решительно сказал Антон. – За такое дело не жалко и под трибунал. Давай так: ждите десять, а лучше – пятнадцать минут. Если ничего не произойдет, значит, я погорел.
– И что нам тогда делать?
– Постараюсь не погореть. Я очень постараюсь.
– Хорошо, – согласился Павел. – Пятнадцать минут. И постарайся, чтобы нас не сбили и не расстреляли, пока мы будем спускаться.
– Сделаю все, что смогу.
– Ну, тогда...
– Постой! Неужели вам все удалось самим?
Павел не удержался от улыбки.
– Дома поговорим, – сказал он. – А сейчас нет времени. Все зависит только от тебя.
– Я все сделаю, Павлик! – торопливо заговорил Антон. – Я их под пистолетом заставлю. Нет, я...
– Мы ждем, Антон.
– Думаешь, он что-то сможет? – спросил Валера, забирая шлемофон.
– Сможет. У него другого выхода нет.
Павел вернулся в грузовой отсек, нашел свободное место и устало опустился на пол. Кто-то спросил его «ну, что там?», но он только поморщился и отмахнулся, не отвечая.
В отсеке царил гул негромких разговоров. Павел прикрыл глаза, и на мгновение показалось, что он едет в переполненном троллейбусе, а за окнами дождь и ночь. И пассажиры тихо говорят о каких-то пустяках, наслаждаясь тем, что над ними надежная крыша и что скоро их ждет отдых в уютных квартирах...
Потянулись минуты ожидания – каждая, как маленькая бесконечность. Павел почти осязал время, оно представлялось ему в виде тягучих белых волокон, которые тянулись от звезды к звезде, от Вселенной к Вселенной...
Но он не чувствовал нетерпения. Наоборот, он наслаждался бесконечностью. Это были последние минуты железного плена, и каждая приближала его к дому.
Это были те долгожданные минуты, когда от него ничего не зависело, когда ему осталось только расслабиться и ждать, надеясь на милость судьбы.
В кабине у пилотов послышалась возня и громкие, возбужденные восклицания.
– Есть сигнал! – крикнул кто-то из космонавтов. Пассажиры радостно загалдели, а Павел лишь незаметно кивнул и улыбнулся самому себе. Конечно, все должно было решиться благополучно. Иначе и быть не могло.
– Скажите охране, чтоб залезали, – продолжал пилот. – Мы задраиваем люки.
«Задраиваем люки»... Сколько счастья и свободы было в этих простых словах!
Охранники один за другим влезли в отсек.
– Двигайтесь, – потребовал один. – Что нам, на потолке ехать?
– Ко всем большая просьба, – объявил Валера. – Раз уж вы не хотите оставлять автоматы здесь, выньте рожки и проверьте, чтобы в стволах не было патронов.
По салону распространилось шевеление, бряцанье, дружно защелкали фиксаторы и затворы.
– Устраивайтесь. Запускаем двигатели.
– Подождите!!!
Народ недовольно загудел. Все настолько устали ждать, что новая задержка вызвала общее раздражение.
Павел вытянул шею и увидел того самого доходягу, которого они с Денисом с таким трудом извлекали из кельи. Похоже, он отошел, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Что там еще? – раздались недобрые голоса.
– В туалет забыл сходить, дядя?
– Да пусть идет куда хочет. Ждать не будем.
– Правильно...
Но человек не обращал на реплики внимания. Он поднял над головой радиостанцию. – Кто-нибудь догадался прослушать их переговоры?
– Делать нам больше нечего!
– Да кто тут их язык-то знает?
– Я знаю, – сказал Павел, привставая.
– Да я и сам знаю, – продолжал человек. – Мы не сможем улететь.
В отсеке повисла тишина.
– Ну, продолжай, продолжай... – послышался негромкий голос откуда-то сзади.
– Они не отпустят нас. Я только что слышал – они засовывают боеголовки в посадочные капсулы и собираются нас обстреливать. Как только мы выйдем в космос, по нам ударят ядерным оружием, понимаете?
Павел смотрел на него почти с ненавистью. Конечно, человек был не виноват, он просто оказался гонцом, принесшим плохую весть. Но в этот момент Павел, как и остальные, ненавидел все, что мешало им избавиться от невыносимого гнета железных стен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});