Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона. Страница 77

- Неужели это все, что ты хочешь? - спрашивал Гома киммерийца. - Только чтобы я помог твоим друзьям добраться до побережья? Долина свободна, этой твари больше нет.- Он махнул рукой в сторону озера. Его воды сверкали и искрились, как горный ручей. - Оставайся здесь. Я дам тебе лучших жен и отборные стада. - Благодарю тебя, но для меня это скучновато. Всех интересных людей мы поубивали. Гома откинул назад голову и рассмеялся: - Мои странствия закончены, а у тебя впереди еще долгий путь, который приведет туда, где твое сердце найдет покой. Я не беден. Позволь наполнить золотом твой кошелек. Конан покачал головой: - Толстый кошелек будет лишним грузом. Я привык путешествовать налегке. В цивилизованных странах я и сам добуду золото. Там, где оно необходимо, я нахожу его без особого труда. - Тогда прощай. Ты самый удивительный из всех, кого я видел в своей жизни. Киммериец отправился проститься с друзьями. Малия выздоровела, но была подавлена и не проронила за все это время ни слова. - Я бы хотел, чтобы ты пошел с нами, друг, - сказал Спрингальд. - Я вам больше не нужен. Я обещал найти с вами Марандоса и выполнил свое обещание. У побережья меня ничто не ждет. Гома даст вам воинов и носильщиков, так что бояться вам нечего. А матросы, которых Вульфред оставил на "Морском тигре", отвезут вас на север. Спрингальд сжал его руку: - Для меня, значит, библиотеки. Порази меня Сет, если я еще раз отправлюсь сам путешествовать. На этом они расстались. Через два дня, пройдя узкое ущелье, Конан вышел к восточной оконечности долины. На склонах внизу буйствовала густая зелень лесов. Леса тянулись до самого горизонта, бескрайнее море неизведанных Черных земель. Среди деревьев взгляд Конана мог различить странных, необычных животных. Как всегда, киммерийца манило к себе дикое и неизведанное. Сокровища теперь ничего не значат. А цивилизация - еще меньше. Полунагой, имея при себе лишь оружие, свою силу и ум, свою безграничную жажду приключений, Конан больше ничего не желал. Он сам был олицетворением непокоренного духа природы. Киммериец на мгновение задержался у самой кромки зеленой тьмы. Потом неслышно, как лесной дух, скрылся за деревьями.