Ознакомительный фрагмент
Когда я вышел на улицу, погода оказалась еще хуже, чем в последние дни, в воздухе летали мелкие противные капли, и было довольно холодно. Когда, проснувшись, я посмотрел в окно, ветер слегка колыхал верхушки деревьев, но, едва я вышел на крыльцо дома, мощный порыв чуть не сбил меня с ног, я даже закачался. Мне показалось, что такого сильного ветра я еще не видел, только по телевизору.
Подкатил автобус, который мне, слава богу, не пришлось ждать, и я вошел в блаженное тепло общественного транспорта. Автобус был полупустой, и я устроился на сидении у окна, намереваясь подремать. Дело в том, что мой дом находится на улице имени Зои Космодемьянской, а я учусь в центре, так что ехать я вынужден бесконечные сорок минут, и то, если пробок нет. Поэтому я уселся поудобнее и закрыл глаза, положив голову на спинку сидения.
Но поспать мне не удалось. Закон подлости как всегда работал безотказно. Буквально через две остановки над моим ухом раздалось:
– Вредно спать в транспорте, молодой человек.
Я от неожиданности не только проснулся, а чуть не вскочил с сидения. Господи, мне показалось, что со мной говорит тот наглый мужик, что доставал меня сегодня по телефону.
Я резко поднял голову. Рядом со мной действительно сидел мужчина лет 48-50 в светлом плаще и старомодной шляпе. "Какой дурак ходит в светлом в такую погоду?"- машинально отметил я в то время, как ярко-голубые глаза попутчика сверлили меня, как дантист зубы.
– Я вовсе и не сплю, - ответил я. И чего пристал, не старый же, вроде?
– Вот и хорошо.
Нет, голос, конечно, похож на утренний, но у многих людей голоса схожи, поэтому я быстро успокоился. Ну, дал человек совет, ну, и ладно, подумаешь, решил во взрослого и разумного поиграть, видно, ему больше делать нечего, кроме как давать советы молодежи.
Мы поехали дальше, мужчина в плаще со мной больше не говорил, но и спать мне расхотелось, поэтому я принялся смотреть в окно, однако привычный, да еще и мокрый пейзаж мало вдохновлял. От нечего делать я начал рассматривать рядом сидящего. А так как пялиться в лицо не прилично, я уставился на руки. Я раньше думал, что такие идеальные руки бывают только у голливудских актеров - чистые, ухоженные, будто в жизни ничем не занимались, а всю ее провели в маникюрном салоне. Такие руки вообще редкость, тем более у мужчины. Да еще этот перстень, огромный такой, со здоровенным рубином в серебряной оправе.
– Колечко заинтересовало? - спросил он, очевидно, перехватив мой взгляд.
– Да, я таких раньше не видел, - признался я.
– Да, - кивнул попутчик, - Егор кольца не любил, носил свое в кармане.
Меня словно током ударило от этого имени. Моего деде звали Георгий, но все друзья почему-то всегда называли его Егором, и меня вечно поражало, почему он не возражает… Но сейчас речь не об этом. Этот мужчина не просто так сел рядом, не просто так заговорил с первым встречным! Выследил?
– Так это вы звонили? - спросил я, пытаясь натянуть на лицо маску спокойствия.
– Я, - улыбнулся он, - а ты не слишком ушибся, когда свалился?
– Нет, - честно говоря, я уже давным-давно забыл о том падении. - Что вам от меня нужно? Я никогда хорошо не знал своего деда, он вечно был в разъездах. Если хотите что-то узнать о нем, сходите к бабушке, она будет рада.
– Валентина - милая женщина, но мне нужен ты, - возразил собеседник.
– Зачем? - удивился я.
– Расскажу, но не здесь, - пообещал он.
– Да как вы вообще нашли меня в этом автобусе? - не переставал удивляться я. И вообще, что за бред? Если бы дедушка был жив, ему бы сейчас было шестьдесят пять. Что за дружба такая странная, когда между друзьями лет пятнадцать разницы.
– Захотел - и вот я здесь. Но речь не о том. Егор не успел сделать одно дело, он умер слишком рано, а справиться с этим может только Ветер. Это твой долг.
Я снова удивленно распахнул глаза. Ветер - типичная кликуха всех Ветровых, но он сказал это слово, будто это целый класс людей.
– Терпеть не могу, когда говорят загадками.
– А я говорю прямо, - снова возразил собеседник. - Я, Денис, говорю об очень серьезном деле.
– И не отвечаете на мои вопросы, - в свою очередь возмутился я. - Похоже, вы прекрасно обо мне осведомлены. А я даже понятия не имею, кто вы.
– Захар Петрович, - тут же представился он, - можно просто Захар.
Вообще-то, я надеялся, что после моих не слишком вежливых речей он обидится и отстанет, а еще лучше - забудет о моем существовании, ан нет, еще и представился.
Я глянул в окно, мне показалось, что наш разговор длился максимум минут десять, а я чуть не проехал свою остановку.
– Мне выходить, - сказал я.
– Знаю,- невозмутимо отозвался Захар. - Я с тобой свяжусь.
Когда я вставал с сидения, он легко коснулся моей руки.
– Жди, - повторил он, - я с тобой свяжусь.
Я ничего не ответил и вышел из автобуса.
Псих какой-то - вот какое впечатление у меня сложилось о моем новом знакомце. Одно не укладывается: раз он звал дедушку не Гошей, а Егором, значит, они действительно были близкими друзьями, ладно, разница в возрасте не важна, мало ли чего в жизни не бывает. Но зачем ему я? О каком долге идет речь? Если о деньгах, может хоть на косточки разобрать, ни черта у меня нет.
Вот так, терзаемый сомнениями, я отправился на занятия.
День прошел как всегда, но у меня из головы так и не выходил Захар. Кто он? Что ему от меня надо? Мой лопоухий друг Сашка, по прозвищу Ухо, отреагировал на мой рассказ так:
– К психам пристают психи, - лаконично заключил он, что в переводе на человеческий язык означало: "Успокойся, все нормально".
Как раз кончилась последняя пара - мои любимые ОЖМ - и мы с Ухом собирались покинуть аудиторию. Вставая, я впервые ощутил что-то странное, не думаю, что смогу описать это словами. Мне не было плохо, просто что-то было не так.
Но задуматься над этим мне не дали. Меня позвал Родион Романович, наш преподаватель и, кстати, куратор. Я послушно подошел к нему. Вместо обычной улыбки на его лице была суровая гримаса, что мне совсем не понравилось.
– Прочел твою последнюю работу, - сказал он. Я затаил дыхание. - Она меня не вдохновила. Слишком много сравнений, мало фактов, много пустой болтовни. Я хотел послать на конкурс твою статью, но… - он пожевал губу. - Ты можешь писать лучше.
Я с досадой вспомнил процессы написания последних статей. Я почти все время работал, а на них тратил минут по двадцать - писал на чистовик и сразу сдавал. Бесспорно, я могу лучше.
– Вы правы, - согласился я.
– Я пошлю на конкурс работу Писаревой, - сообщил Родион Романович.
Писаревой?! Я чуть не задохнулся от возмущения. Да она по сравнению со мной вообще писать не могла! Тихая, малообщительная, имеющая двух-трех подружек, избегающая шумных компаний и вечно что-то строчащая на подоконниках. На первом курсе Ленка Писарева была настолько нелюдима, что ее прозвали Писой (это производное от фамилии, вы не подумайте о моих однокашниках ничего плохого), потому что вместо общения она все время что-то писала. Но, что самое важное, Писа хотела писать, но никогда ничего стоящего не писала, читал я ее статьи - бред! Все в психологию переводит, а ей самой бы не помешало обратиться к психиатру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});