– А на каком основании?! – за что и получил несильный удар под дых, и равнодушную просьбу от детины:
– Не нервируй меня, хорошо? – и пока пытался отдышаться, конвоиры помогли стащить большую часть одежды. Уже голому посветили фонариком в рот, прощупали волосы и, выдав нечто серое в тюке, пахнущее хлоркой, дымом и сыростью, приказали:
– Одевайся!
Дальше тоже церемониться не стали, отведя в соседнюю, одиночную камеру, в которой только и были что жесткие нары с грязным одеялом.
– А почему сюда?! – сразу на пороге он упёрся в косяки. – Меня привезли на беседу! – удар по почкам и толчок в спину показали ясно: не на беседу, а на допрос. Ещё и конвоир противным скрипучим голосом добавил, перед тем как закрыть дверь:
– Вести себя тихо. В случае нужды стучать деликатно.
Минут пять он стоял в полной прострации. Никак не мог осознать, как и за какие грехи он оказался в этом маленькой комнатушке без единого окошка. Да с ним так даже во время предварительного следствия в изоляторе не обращались! А уж о таком постыдном и унизительном обыске только и приходилось что слышать. Да здесь не просто расстрелом будут угрожать, а чем пострашнее! Например сначала пожизненная каторга, а потом расстрел. Или наоборот…
Кое-как опомнившись, присел на нары и попытался обдумать самый главный вопрос: за что?
"Получается скорей всего по совокупности всех преступлений, что вокруг меня совершались. То есть и кровавый дворик на меня повесят, и бомжей, и байкеров… Ага! Ещё про институт забыл. Скорей они и там мой обман раскрутили. Об этом можно судить по обыску. Ну разве что конкретно уже сигвигатор ищут… Безголовый может и здесь рычаги влияния иметь… А значит как только задают конкретный вопрос, сразу начинаю колоться. После чего только и остаётся надежда в очной ставке ещё последний раз выбраться отсюда, показать, где лежит иномирское устройство и крикнуть Ольге на прощание "Прости!" Ну да…, иного ничего не остаётся…
Как это ни странно, томить его неведением долго не стали. Не прошло и полчаса, как уже совсем иные конвоиры провели Ивана чуть дальше по коридору и ввели наконец в допросную. Стол, три стула возле него, и чётвертый стул чуть в отдалении, под стеной. Но весь свет в основном туда и сосредоточен. А так как стулья возле стола места уже были заняты, то на предложения усаживаться, Загралов догадался, где его место. Правда, взявшись за спинку, спросил как можно более невинным тоном:
– А можно возле стола? Тут сильно яркий свет глаза режет.
– О! Иван Фёдорович! – с уважением протянул уже знакомый майор. – Да вы растёте? Ведёте себя как опытный рецидивист, а то и как "агент ноль семь". Неужели так быстро освоились?
– Нет…, – Иван со смирением уселся и в том же вежливом тоне продолжил: – Просто понял, что на меня сейчас будут вешать все нераскрытые за последние года страшные преступления.
– И с чего такие мрачные выводы?
– Ну как же, человек я слабый, одинокий, защитить меня некому, да никто и разыскивать не станет. Родители на мои письма не отвечают, так что и на ваши не ответят.
– А как же друзья, приятели?
– Если и есть парочка, то они тут причём? Думаю, их приплетать к моим делам никак не стоит. Да и бессмысленно…
– И любимая девушка искать не станет?
– Если я ей не позвоню в течении полутора, максимум двух часов, она подумает, что я её обманул и сбежал.
Голос майора стал сочувствующим:
– К сожалению, ваш телефон был слишком перегрет в руке, и когда упал в ледяную воду резко абсорбировал в себя жидкость. Пока восстановить карточку не получается… Но если скажете номер, могу позвонить с моего. Итак?
Загралов понял, что над ним скорей всего издеваются и не дадут поговорить в любом случае, но решил всё-таки попытаться:
– К сожалению номеров я наизусть не помню…
– Ну мы так и предполагали!
– …Но можно позвонить прямо на охрану того дома, возле которого вы меня пригласили сюда на беседу. И потом…
Его прервал громкий, грубый смех одного из незнакомцев, сидевших по сторонам от майора:
– Хитрый малый! Смотри, как выкручивается! Никак хочет своим сообщникам дать сигнал, что им пора бежать, куда глаза глядят! Ха-ха!
Иван дождался, пока смех стихнет, плюнув в душе на все условности, решил говорить так, словно всё уже свершилось и от его слов больше ничего не зависит. То есть решил чуточку похамить и поёрничать:
– К сожалению, сбежать им никак не удастся…
– Правильно! От нас ещё никто не сбегал! Но почему так думаете вы?
– Да потому, что они ещё и сами не знают, что стали главными соучастниками преступлений века. Бегают наивные по друзьям да знакомым и весело устраивают первоапрельские розыгрыши. Как и я до сих пор не знаю, за что меня будут судить в скором времени. Но пока из меня ещё не начали выбивать нужные показания, хочу сразу настоятельно попросить: только ни в коей мере не впутывайте меня в кражу моей собственной недвижимости. Ибо если меня посадят в одну камеру вместе с моей бывшей женой, то я буду жаловаться в ООН по поводу самого бесчеловечного обращения и самого негуманного наказания в истории планеты.
– Да? – поразился и третий член допросной команды. – А ведь и в самом деле получается жёсткое наказание. Надо будет попробовать нечто подобное с рецидивистами…, – и тут же сменил тон. – И всё-таки Загралов, вы влипли сразу по многим делам и подозрениям. И пока мы с ними, хотя бы предварительно не разберёмся, позвонить на свет божий не удастся.
– Согласен на всё. Давайте подпишу! – таким тоном, словно просил утренний кофе у барменши кафе, проговорил арестант. – Чем быстрей разберёмся, тем быстрей я смогу позвонить. Правильно?
– Непревзойдённая логика! – похвалил майор. – Поэтому начнём с самого простенького и незначительно… Догадываетесь с чего?
Пришлось сморщить лоб, показывая усиленную работу мозга:
– Неужели?.. Неужели стало известно про мои угрозы соседу?
– Подробней!
– Когда меня отпустили из следственного изолятора, я отправился к соседу за своей сумкой с ноутом. Как нетрудно догадаться, сосед-козёл надумал мои вещички прихватизировать. Вот и пришлось его запугивать угрозами: что, дескать, следователь и его подозревал в сговоре с моей женой. А что делать? Пришлось врать! Иначе лишился бы последнего, мизерного своего имущества.
Кажется троице следователей, такой ход беседы не понравился. Они молча переглянулись, наверняка скривились в полумраке, а потом набросились на арестанта в целым сонмом предупреждений и вопросов. Типа того: отвечать чётко! Быстро! Не думать! Сразу: да и ли нет! Никуда не оглядываться! Руки на коленях! Фамилия имя отчество? Когда родился! Быстрей? Не молчать! Ещё быстрей!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});