Я внимательно посмотрел на приятеля. С чего я решил, что он абсолютно не изменился? Изменился, да ещё и как! Грустные складки появились в уголках рта, морщины вокруг глаз, скулы выступили. И седина на висках засеребрилась. Видно, и Радика жизнь потрепала. Не так, как меня, но потрепала. Так пусть говорит. Какая разница, сколько в его словах истины, а сколько преувеличения?
– Ладно, предположим. И как эта штука временем управляет?
– Не временем, им управлять нельзя. Передвижением во времени. Вот смотри: на большом циферблате стрелки направление течения и ветра показывают, на малых – положение угла атаки в двух плоскостях. В будущее переместиться – не проблема. Просто опережаешь течение времени. С прошлым сложнее. Идти против течения не получится – в лучшем случае застрянешь на месте. Но способ попасть за точку настоящего есть. Ты никогда парусным спортом не занимался? Что такое лавировка, знаешь?
– Нет, не довелось. Ты, что ли, занимался?
– Было дело.
Уточнять, когда это он успел поматросить, Радик не стал. Вытащил из пачки свежую салфетку, разложил на столе, начал ковырять ногтем.
– Смотри, это – направление времени. Идти против течения нельзя. Но так, под углом, можно. Курс называется бейдевинд. А в следующий раз идёшь вот так. Понятно?
Я поразглядывал выдавленный на салфетке зигзаг с перечёркивающими его диагональками. А чего ж тут непонятного? За это мы тоже выпили. За хронобраслет, в смысле. А потом – за бейдевинд.
Который был тост, со счёта я уже сбился. Телом завладевала приятная тёплая лёгкость. Прекрасно знаю это ощущение – норма моя. Больше пить не стоит, плохо будет, особенно утром. Хоть наш «сабонис» и опорожнился едва на половину, но я свою долю честно употребил. Радик, чертяка, филонил. Вон, первый стакан еле высосал. Ну, коль ты трезвый, тогда развлекай гостя дальше!
Я прищурился и подначил:
– А теперь продемонстрируй, как твой браслетик работает. Хочу снова быть, этим, как его… сторонним наблюдателем!
Завадский перестал улыбаться, посмотрел на меня внимательно. Затем вдруг налил себе добрых полстакана и залпом выпил, аж кадык на горле ходуном заходил. Поставил опорожнённую тару, выдохнул. И вместо того, чтобы закусывать, объявил:
– Нельзя. На пьяную голову со временем баловаться опасно. – Подумал и добавил: – Да и на трезвую тоже. Всё, что я тебе рассказывал – не больше, чем теория, практикой не подтверждённая.
Такого поворота я не ожидал:
– Так ты… это ты насочинял всё?!
– Да. Расскажи лучше о себе. У тебя что случилось? Что-то совсем нехорошее? С семьёй? С дочкой?
Меня будто холодной водой из брандспойта окатили. Хуже – будто обухом в темя хрякнули! Мгновенно Радиковы сказки о путешествиях во времени отступили и сегодняшняя реальность навалилась. Память девяти лет, разделивших нас.
Солёный комок подкатил к горлу. Но я сдержался. Эти слёзы я уже выплакал. Сотню раз выплакал.
Радик заметил, как я переменился в лице, вновь разлил водку, пододвинул мне стакан.
– Расскажи, сразу легче станет.
Легче? Да понимает ли он, о чём говорит? Мне – легче?!
Я схватил стакан, опрокинул в рот, высушил одним долгим, большим глотком. Это был лишний стакан, не мой уже. И чёрт с ним! Хочет послушать?! Изволь!
Выложил я всё, как есть. О Ксюше, о злосчастном июле две тысячи первого, о пацане-ментёнке, решившем полихачить, о том, как в наших судах красный свет неожиданно меняется на зелёный, а «зебра» уползает на шесть метров в сторону. О том, как я пытался найти правду… И о том, как эта самая «правда» нашла меня, тоже рассказал.
А потом я ещё выпил. Больше не думая, лишним будет стакан или нет.
– Ты меня спрашивал, почему я в школе не работаю? Статья у меня неподходящая, понимаешь ли. Плохая статься. С такой к детям и близко не подпустят. Хорошо, хоть дворником взяли! Директор ЖЭКа «облагодетельствовал». Сказал, когда заявление подписывал: «Повезло тебе, что я мужик. Мужик к мужику в таких делах всегда сочувствие проявит. Была бы на моём месте баба, погнала бы тебя взашей». Поинтересовался ещё: «И как оно, стоило того?» Гад.
Радик слушал меня, всё более хмурясь. И когда я замолчал, переспросил:
– Гена, но это же ерунда какая-то? Не мог ты так поступить. Если бы она тебя даже спровоцировать попыталась, ты бы не поддался. Выставил бы её, и всё.
Я разозлился. Он что, не слышал, что я ему рассказывал? Или сомневается, что это подстава была?! Конечно, молодая смазливая кукла сама себя предлагает. Какой мужик устоит? И друг Гена не выдержал, позарился на свеженькое…
Рука моя сама собой сжалась в кулак. Врезать бы от души, чтоб не вякал!
Я даже испугался такой своей мысли. Это всё из-за водки. Лишний стакан. Или два? Завадский ведь не виноват, совершенно не виноват. Вот сучке той малолетней я бы врезал, дряни мокрохвостой. Ох, врезал бы! Изуродовал бы, чтобы на всю жизнь запомнила, как другим эту самую жизнь ломать ни за что, ни про что. А потом опять на зону, и хрен с ним!
…А на зоне снова тех шакалов бы встретил. Нет, драться с ними я не стану. Просто замочу. Стольких, сколько смогу. И пусть потом убивают. Жизнь не дорога? Да нахрен она мне нужна, такая жизнь!
– Нахрен она мне нужна, а? Я тебя спрашиваю?!
– Тише-тише…
Оказывается, я ору это во весь голос и кулаком по столу стучу, а Радик хватает меня за плечи, пытается остановить. Прихожу в себя на минуту, тянусь за бутылкой. Радик сдёргивает её со стола.
– Что, жалко?! – рычу на него. – Зачем тогда звал?
– Гена, тебе хватит…
Вновь выныриваю на поверхность – я у дверей, порываюсь уйти, а Радик вцепился, что твой репей, не пускает.
– Не-не-не, и не думай! Не пущу! Тебя же первый милиционер арестует…
Это он прав. Повяжут, козлы вонючие…
Вновь просветление – Радик пытается уложить меня на диван, а я отбрыкиваюсь:
– Отвянь, не буду я спать! Мы ж не допили…
И последний кадр. Радик моет посуду на кухне, а я стою в дверях, прислонившись к косяку, чтобы не упасть. Глупо хихикая, спрашиваю:
– Радик, это ты мне снишься, а?
– Нет, не снюсь.
– Так мы это чё, в самом деле здесь? В будущем?
– Угу, в самом деле.
– А… я это… не хочу здесь. Мне назад надо.
– Назад? На диван, что ли? Так отправляйся. Дойдёшь или помочь?
– Дойду…
Не помню, добрёл я самостоятельно, или Радик меня тащил. Больше кадров яви в моей голове не осталось. Дальше шёл сон.
– …Па, а правда было такое, что вы меня чуть не потеряли?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});