— Чтобы как здесь… кусочек весны, который можно с собой носить. Я бы здесь поселилась, так хорошо…
Ветер вытянул руку, указывая. Соле повернулась и замерла от восхищения.
Над плитой висела Жемчужина. Почти прозрачная. Зеленая, как здешняя трава, как сама весна среди жаркого лета. Внутри у нее что–то жило своей, необычайно скорой жизнью, точно время там текло иначе, а еще она переливалась и звала Соле, именно ее.
Девушка потянулась к шару, опасаясь не достать, но Жемчужина сама порхнула в ладонь. Какая же она теплая, приятная, хорошая!
«Ты возьмешь ее? Вот эту? И тогда никто не украдет ее у тебя и не отнимет. Запомни одно: от нее можно отказаться, достаточно лишь в том увериться и пожелать, но другой ты не получишь, и эта не вернется вновь».
— Конечно! Конечно, я возьму ее! — она торопливо прижала шарик к себе, опасаясь, что вот теперь, как всегда это бывает, сон закончится.
«Тогда держи ее на ладони. Да, вот так».
Соле с восторгом смотрела, как Жемчужина расплавилась, влившись в раскрытую навстречу ладонь. Девушка понежилась в тепле, прокатившемся по телу, даже глаза закрыла, не желая, чтобы чудо внутри погасло.
Очнуться ее заставил резкий окрик.
Ветер исчез. Дождь закончился, и отец спешил к ней, уже издали возмущаясь легкомыслием дочери.
— Что это за девица из приличного семейства! — шипел господин Ашантри, дергая пальцами. — Никакого послушания, никакого уважения! Ты же позоришь меня, всех нас! И перед кем! Что он подумает! Ты же вымокла насквозь, посмотри, на кого похожа! Что бы сказала твоя мать! Немедленно в карету, и только попробуй подхватить лихорадку! Никаких больше обещаний с моей стороны, никакого потакания! — привычно шумел он.
Соле послушно шагала прочь, временами оборачиваясь. Вдруг Ветер покажется вновь и что–то скажет на прощанье. Но он не показался. Прилетели только слова, еще долго отдававшиеся в сердце.
«Ты выбрала хорошую Жемчужину, Соле».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});