Старый всегда объяснял слова, которые ученикам не встречались.
- Одному человеку для деградации достаточно нескольких лет. При условии, что он белый лист бумаги. Известно, что дети, которые попадали в младенчестве к волкам или тиграм, а такие случаи отмечены в Индии и Африке, через несколько лет безнадежно отставали от своих сверстников. Они становились дебилами. Дебил - это…
- Я помню.
- Прости. Их не удавалось вернуть человечеству. Они даже ходили только на четвереньках.
- А если взрослый?
- Взрослого волки не возьмут.
- А на необитаемый остров?
- Варианты различны, но человек неизбежно деградирует… степень деградации…
Старик взглянул на Олега, тот кивнул. Он знал это слово.
- Степень деградации зависит от уровня, которого человек достиг к моменту изоляции, и от его характера. Но мы не можем ставить исторический эксперимент на одной сложившейся особи. Мы говорим о социуме. Может ли группа людей в условиях изоляции удержаться на уровне культуры, в каковой находилась в момент отчуждения?
- Может, - сказал Олег. - Это мы.
- Не может, - сказал старик. - Но для младенца достаточно пяти лет, для группы, даже если она не вымрет, потребуется два-три поколения. Для племени - несколько поколений… Для народа, может быть, века. Но процесс необратим. Он проверен историей. Возьмем австралийских аборигенов…
Вошла мать Олега, она была причесана, надела выстиранную юбку.
- Я посижу с вами, - сказала она.
- Посиди, Ирочка, - сказал старик. - Мы беседуем о социальном прогрессе. Вернее, регрессе.
- Я уж слыхала, - сказала мать. - Ты рассуждаешь, через сколько времени мы начнем ходить на четвереньках? Так я тебе отвечу - раньше мы все передохнем. И слава богу. Надоело.
- А ему не надоело, - сказал старик. - И моим близнецам не надоело.
- Из-за него и живу, - сказала мать, - а вы его посылаете на верную смерть.
- Если встать на твою точку зрения, Ира, - сказал Старый, - то здесь смертью грозит каждый день. Здесь лес - смерть, зима - смерть. Наводнение
- смерть, ураган - смерть, укус шмеля - смерть. И откуда смерть выползет, какое она примет обличье, мы не знаем.
- Она выползает, когда хочет, и забирает, кого пожелает, - сказала мать, - Одного за другим.
- Нас больше, чем пять лет назад. Главная проблема не физическое выживание, а моральное.
- Нас меньше! Нас с тобой меньше! Ты понимаешь, нас совсем не осталось! Что эти щенки могут без нас?
- Можем, - сказал Олег. - Ты в лес одна пошла бы?
- Лучше повеситься. Я порой на улицу боюсь выходить.
- А я хоть сейчас пойду. И вернусь. С добычей.
- То-то сегодня Дика с Марьяшкой еле спасли.
- Это случайность. Ты же знаешь, что шакалы стаями не ходят.
- Ничего не знаю! Пошли все-таки стаей или нет? Пошли?
- Пошли.
- Значит, ходят…
Олег не стал больше возражать. Мать тоже замолчала. Старый вздохнул, дождался паузы и продолжал свой монолог:
- Я почему-то сегодня вспомнил одну историю. Тысячу лет не вспоминал, а сегодня вспомнил. Может, просто к месту пришлось? Случилось это в 1530 году, вскоре после открытия Америки. Немецкое китобойное судно, которое промышляло к югу от Исландии, попало в шторм, и его отнесло на северо-запад, в неизвестные воды. Несколько дней корабль несло по волнам среди айсбергов. Айсберг - это…
- Это ледяная гора, я знаю, - сказал Олег.
- Правильно. Через несколько дней показались заснеженные гористые берега неизвестной земли. Теперь она называется Гренландией. Корабль бросил якорь, и моряки спустились на берег. И представляете их удивление, когда вскоре они увидели полуразрушенную церковь, потом остатки каменных хижин. В одной из хижин они нашли труп рыжеволосого мужчины в одежде, кое-как сшитой из тюленьих шкур, рядом сточенный, ржавый нож. А вокруг запустение, холод, снег…
- Не пугай, Боря, - сказала мать. Пальцы ее нервно стучали по столу.
- Псевдоисторические сказки…
- Погоди. Это не сказка. Это строго документировано. Тот человек был последним викингом. Ты помнишь, Олег, кто такие викинги?
- Вы рассказывали о викингах.
- Викинги бороздили моря, завоевывали целые страны, они заселили Исландию, высаживались в Америке, которую называли Винланд, даже основали свое царство в Сицилии. И у них была крупная колония в Гренландии. Там было несколько поселков, стояли каменные дома и церкви. Но вот корабли викингов перестали выходить в море. Колонии их перешли к другим народам или были заброшены. Прервалась связь и с Гренландией. А тем временем климат там становился все более суровым, скот вымирал, и гренландские поселения приходили в упадок. В первую очередь потому, что потеряли связь с миром. Гренландцы, некогда смелые моряки, разучились строить морские корабли, их становилось все меньше. Известно, что в середине XV века в Гренландии была сыграна последняя свадьба. Потомки викингов дичали, их было слишком мало, чтобы противостоять стихии, добиться прогресса или хотя бы сохранить старое. Ты представляешь себе трагедию - последняя свадьба в целой стране? - Старый обращался к матери.
- Твои аналогии меня не убеждают, - сказала мать. - Много ли было викингов, мало ли - ничего бы их не спасло.
- А ведь альтернатива была. Приди тот немецкий корабль тридцатью годами раньше, и все сложилось бы иначе. Викинги могли бы уплыть на континент и вернуться в человеческую семью. Или иначе - наладилась бы связь с другими странами, появились бы торговцы, новые поселенцы, хотя бы новые орудия труда, знания… И все было бы иначе.
- К нам никто не приплывет, - сказала мать.
- Наше спасение не вживание в природу, - сказал старик уверенно. На этот раз он обернулся к Олегу. - Нам нужна помощь. Помощь остального человечества. И потому я настаиваю, чтобы твой сын шел за перевал. Мы еще помним. И наш долг - не обрывать нить.
- Пустой разговор, - устало сказала мать. - Водички согреть?
- Согрей, - сказал Старый. - Побалуемся кипятком. Нам грозит забывание. Уже сейчас носителей хотя бы крох человеческой мудрости, знаний остается все меньше. Одни гибнут, умирают, другие слишком поглощены борьбой за выживание… И вот появляется новое поколение. Вы с Марьяной еще переходный этап. Вы как бы звено, соединяющее нас с нашим будущим. Каким оно будет, ты представляешь себе?
- Мы не боимся леса, - сказал Олег. - Мы знаем грибы и деревья, мы можем охотиться в степи…
- Я боюсь будущего, в котором господствует новый тип человека - Дик-охотник. Он для меня символ отступления, символ поражения человека в борьбе с природой.
- Ричард - хороший мальчик, - сказала мать из кухни. - Ему нелегко приходится одному.
- Я не о характере, - сказал дед. - Я о социальном явлении. Когда ты, Ирина, научишься абстрагироваться от мелочей?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});