— Наша цель, если ты еще помнишь об этом, коротышка, — не яичница и даже не пирог, а яйцо Феникса, — напомнил Конан.
Карлик оперся на свою дубину и уставился киммерийцу в лицо, глядя снизу вверх и двигая запорошенной пеплом бородой.
— Как его можно разбить, ведь оно золотое, — вопросил Тульпис.
— Возможно, оно лишь выглядит золотым, — предположил Конан, — а на самом деле хрупкое, как и любое яйцо, только покрыто позолотой.
— Не нравится мне все это, — сказал Тульпис.
Они оставили палки, и Конан принялся осторожно разгребать пепел рукой, обмотанной плащом. Внезапно киммериец замер.
— Что там? — насел на него карлик. Тульпис страшно боялся, чтобы напарник его не обманул и не скрылся с драгоценным яйцом. — Покажи!
Ну, покажи, что ты нашел? Это оно?
Конан осторожно высвободил руку из плаща и, пренебрегая жаром, сомкнул пальцы на гладкой сфере, которую нащупал под слоем пепла.
Медленно он вытащил на поверхность яйцо. Оно оказалось большим, на ощупь прохладным, несмотря на то, что возникло в самых недрищах пожара и, не принадлежи оно к миру чар и волшебства, непременно должно было бы быть раскаленным докрасна. От скорлупы исходило слабое свечение. Казалось, внутри яйца помещается небольшая горящая лампа.
Конан взял яйцо в руки — оно с трудом помещалось у него на обеих ладонях — и обратился к Тульпису:
— Расстели на мостовой плащ. Завернем его. Не тащить же его всем напоказ. Да и повредить страшно.
— Дай я, ты не умеешь, — засуетился Тульпис. — Я заверну, я и понесу…
— Если ты споткнешься, я отрублю тебе голову, — предупредил Конан. — Может быть, из твоего обезглавленного тела вылетит крылатый конь или выскочит прекрасная юная девушка.
— Где ты набрался подобной чуши? — Туль пис даже задохнулся от возмущения.
— Я внимательно слушал сказки, когда их рассказывала мне моя старая кормилица.
— Не было у тебя никакой кормилицы, ни старой, ни молодой, — отрезал Тульпис.
— Откуда ты знаешь? — удивился варвар.
— Оттуда! — Тульпис с торжеством вздернул бороду. — Оттуда, что ты как-то раз сам рассказывал мне о своем детстве. Когда напился у меня в харчевне. И, кстати, не заплатил.
— Вероятно, ты подмешал мне в питье порошок правды, а это противозаконно, — сказал Конан. — Довольно болтать. Оно тяжелое, и я боюсь сжать его слишком сильно.
Тульпис снял плащ и засуетился вокруг Конана. Тот наклонился и бережно уложил яйцо Феникса на складки плаща. Тульпис тотчас обернул добычу в несколько раз, сделал узелок и выпрямился, держа его в руках.
— Лично я готов отправляться за драгоценными камнями и золотом прямо сейчас. Где живет возлюбленная нашего яйца? Ты что-то не упоминал об этом. Сколько я ни копаюсь в голове, — тут карлик поскреб себя по волосам твердыми ногтями, — не могу припомнить, чтобы ты называл ее жилье.
— Потому что она обитает в Проклятом саду, — сказал Конан.
Карлик споткнулся и едва не упал. В последний миг киммериец подхватил его под локоть.
— Осторожней! — прошипел Конан. — Иначе, клянусь, я выполню мою угрозу и срублю твою голову, вместе с бородой и волосами!
— Ты убийца, — сказал Тульпис. — Как же ты сумел пробраться в Проклятый сад? Всему Аграпуру известно: любой, кто перелезет через ограду, умрет жуткой смертью. Ты видел эти шипы? А эти ядовитые растения? Да там даже пауки дохнут от отравы, настолько ужасен там самый воздух!
— Видишь ли, Тульпис, я в Аграпуре человек новый и многого не знал, — пояснил Конан. — Например, не знал, что в Проклятый сад залезать так опасно, как ты говоришь. Поэтому и залез.
— И? — жадно спросил Тульпис.
— Как видишь, я жив-здоров. Так что приглашаю тебя с собой. Кроме самой хозяйки, есть еще женщины-змейки и наверняка там водится парочка дриад. Нужно расспросить ее.
— А золото и драгоценные камни? — продолжал Тульпис. — Она не лжет, как тебе показалось? Она действительно даст нам все, что обещала?
— Будь ты женщиной, у которой всяких богатств навалом, — разве ты не наградил бы тех, кто принес тебе возлюбленного обратно? — поинтересовался Конан.
Тульпис призадумался.
— Да еще возлюбленного такого тихого, кроткого, заточенного в яйце. Наверняка он будет очень послушным и милым мальчиком, когда вылупится. Нет, Конан, думаю, ты прав — если она не коварна и не так злобна, как прочие представительницы ее племени, она нам с тобой, несомненно, заплатит. Мне хочется прыгать отрадости!
— Только не с яйцом.
Проклятый сад предстал их взору еще более жуткий и угрюмый, чем обычно. Тульпис невольно замедлил шаг, рассматривая голые ветви деревьев, острые длинные шипы, торчащие повсюду на ветках, стрекучие растения, заполняющие все свободное пространство между сводами. Затем он повернулся к своему рослому спутнику:
— Конан, ты уверен, что мы не забираемся туда себе на погибель?
— Уверен, уверен, — сказал Конан. — Я ведь уже побывал там.
— А вдруг что-нибудь изменилось?
— Что могло измениться? — удивился киммериец. — Должна ведь она где-то жить, не так ли! Не станет возлюбленная Феникса обитать в таком отвратительном месте. Нет, все это — лишь видимость для жителей Аграпура, чтобы они не вздумали нарушать покой хозяйки. Дай-ка сюда сверток.
Конан взял сверток с золотым яйцом и повесил его на один из прутьев решетки. Затем подхватил под мышки Тульписа и перебросил его через ограду. Карлик пролетел по воздуху, вопя и дрыгая в полете коротенькими ножками, а затем исчез, едва лишь коснулся земли. Конан улыбнулся и подтянулся наверх.
Внизу все было как прежде: красивые растения, свежий воздух, плеск воды в далеком пруду, где резвились рыбки, и пение фонтанчика. Тульпис сидел на земле, потирая ушибленный зад, и изумленно таращился по сторонам.
— Магия! — прошептал карлик.
Конан спрыгнул вниз, взял сверток, и оба приятеля двинулись по дорожке, туда, где виднелись башенки дворца.
Бронвэг выбежала им навстречу.
Она заранее простирала руки, лицо ее сияло и казалось таким прекрасным, что сердце сжималось от странной боли: мнилось, любое дуновение ветерка, любая мелочь может лишь разрушить это совершенство. Хотелось, чтобы мгновение длилось вечно, — хотелось созерцать красоту до бесконечности…
— Я вернулся, Бронвэг, как и обещал, — торжественным тоном провзгласил Конан.
Он остановился в трех шагах от нее, расставив ноги и приняв горделивую позу. Карлик рядом с киммерийцем тоже застыл с важным видом.
Но на Бронвэг это все не произвело ни малейшего впечатления. Она не отрываясь смотрела на золотое яйцо.