— Попрошу вашего внимания, — сказал я, громко постучав ложкой по столу, подождал, пока гул голосов стихнет, а потом указал на боковую дверь.
— Сейчас мы все выйдем через эту дверь. Джентльмен, который ее откроет, Баррин Бах, будет вашим провожатым. Все следуют за ним. — Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть бормотание присутствующих. — Сейчас же заткнитесь и не задавайте никаких вопросов. Обо всем узнаете после. Сейчас могу сказать только одно: властям наверняка не понравится то, что мы сделаем.
Все одобрительно закивали, поскольку каждый оказался здесь именно потому, что попирал закон и обводил власти вокруг пальца. Это обстоятельство да еще транквилизаторы в питьевой воде заставили их невозмутимо выполнять дальнейшие мои приказания.
Я остановился у двери, улыбаясь и время от времени похлопывая проходящих по плечу, изо всех сил стараясь не выдать своего беспокойства.
Каждая истекшая минута грозила тем, что массовое бегство обнаружат. Повара и двое охранников мирно спали в кладовой; «жучок» выдавал запись счастливого чавканья, а две другие двери были на запоре — в этом-то и заключалось самое слабое звено плана. Обычно во время еды в столовую никто не заходил, но бывали и исключения. На счастье я скрестил пальцы за спиной, от всей души надеясь, что нынешний день не станет этим самым исключением.
Наконец последняя согбенная спина скрылась в коридоре, я вздохнул с облегчением, вышел следом и запер за собой дверь. Следуя за своими шаркающими коллегами вниз по лестницам в подсобный коридор, я запирал за собой каждую дверь. То же самое я проделал, миновав подвал и войдя в котельную. Огнеупорная дверь была массивнее прочих, и засов вошел в пазы с приятным лязгом.
Я обернулся и оглядел коллег, удовлетворенно потирая ладони.
— Что происходит? — спросил кто-то.
— Мы покидаем эти пенаты, — сообщил я, поглядев на часы, — ровно через семь минут!
Легко представить, какой поднялся переполох. Я прислушался к голосам, а потом криком призвал всех заткнуться.
— Нет, я вовсе не сошел с ума! И вовсе я не так стар, как выгляжу. Я позволил себя арестовать и водворить сюда по одной-единственной причине: чтобы взломать эту цитадель. Теперь позвольте пройти — вот именно, расступитесь, спасибо — к той стене. Может, вам известно, а может, и нет, но тюрьма выстроена на склоне холма. Это означает, что хотя здание и утоплено в землю и скалы, мы сейчас находимся на одном уровне с проходящей рядом дорогой. Будьте добры, отойдите в дальний угол. Да, вот именно. Как видите, я размещаю на стене направленный заряд макротермита. Стоит его зажечь, как он не только загорится, но и прожжет себе дорогу наружу.
Зэки в напряженном молчании следили, как я леплю аляповатое кольцо из тестообразной массы, поливаю его изолирующим составом и вгоняю запал.
— Сбейтесь в компактную группу, отойдите как можно дальше, — распорядился я, глядя на часы. Когда до выхода осталось пять секунд, я стукнул по бойку и поторопился присоединиться к остальным.
Наступил самый драматический момент представления. Запал вспыхнул, и стену прочертило огненное кольцо. Оно потрескивало, сыпало искрами и дымило. Помещение заполнилось густым дымом, многие закашлялись, пока вентиляторы трудолюбиво не отсосали дым. Потом я размотал брандспойт с висевшей на стене катушки, открутил вентиль и окатил стену холодной водой. Взвились клубы пара, вызвав вопли ужаса и еще более натужный кашель.
Когда треск и шипение утихли, я завернул вентиль и устремился вперед. Хорошенько примерившись, ударил ногой в центр выжженного на стене круга, и, к моей великой радости, тот с грохотом обрушился наружу.
— Погасить свет! — приказал я, и Баррин щелкнул выключателем.
Снаружи землю заливал свет уличных фонарей, открывая взору скатанный рулоном ковер. Рулон начал вращаться, и его снабженный гибким приводом конец вполз в отверстие. Как я и заказывал, ковер был красным.
— Уходим по одному! Не разговаривать и не касаться ни земли, ни стен. Оставаться на ковре, он теплоизолирующий. Баррин — сюда!
— Джим, сработало, действительно сработало!
— Твоя вера прямо за душу берет. Перед уходом проверь, все ли вышли.
— Будет сделано!
Я влился в колонну бредущих на подгибающихся ногах старцев, торопливо миновал ковер и рванулся к жене, одетой в аккуратно подогнанную по фигуре форму водителя.
— Любимая!..
— Заткнись, — отрезала она. — Вон автобус. Сажай их внутрь.
И действительно, неподалеку стоял автобус с включенным двигателем и освещенным салоном. Большой транспарант на борту гласил:
УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕНСИОНЕРОВ
— Сюда, — велел я, направил ближайшего беглеца в нужную сторону, и подвел его к дверям. — Идите в конец, найдите свободное сиденье. Наденьте лежащую там одежду и парик. Вперед!
Я повторял это вновь и вновь до подхода Баррина. Он сменил меня, пока я сгонял к автобусу отставших. Анжелина тоже вошла и молча уселась на водительское место.
— Все погрузились! — сообщил я как можно радостнее.
— Двери закрываются, отправляемся! Я уже проделала это однажды, много лет назад, только тогда были велосипеды.
Я обернулся и одобрительно оглядел седые парики и платья — оказалось, в автобусе расположилась толпа пожилых дам.
— Отлично сработано! — крикнул я. — Преотличнейше!
И действительно, все шло отлично. Если не брать в расчет ледяного молчания моей женушки, все шло прямо-таки идеально. Мы весело катили сквозь ночь и были уже далеко за пределами города, когда впереди замаячил полицейский пост. Я влез в платье, нахлобучил парик и начал дирижировать сборищем леди, распевающих: «Мы на лодочке катались…»
Не успел автобус затормозить, как нам велели ехать дальше. Пока мы набирали скорость, раздалось множество писклявых воплей радости; на прощание дамы помахали полицейским кружевными платочками.
Время подбиралось к полуночи, когда фары автобуса осветили щит с надписью:
ПРИЮТ БЛАГОРОДНЫХ ДАМ «ПОГОДИ НЕМНОЖКО».
Я выскочил, открыл ворота и закрыл их за автобусом.
— Заходите в дом, леди, — пригласил я. — Чай с пирогами ждет вас — а заодно и бар.
Последние слова были встречены хриплым ревом удовольствия, и дамы устремились внутрь, по пути теряя платья и парики. Анжелина посигналила мне, и я поспешил к ней.
— И что я ему скажу?
— По-моему, ты на меня сердилась?
— Это давно прошло. Всего лишь… Он стоял поодаль и смотрел, как мы разговариваем, а потом медленно подошел.
— Я должен поблагодарить вас обоих — за все, что вы для нас сделали.