– Последняя сводка от летунов, Арнольд Павлович. Вы приказали, чтобы сразу к вам на стол, но…
– Ты стол тут видишь, Николай? – выразительно развел руками адмирал. – Вот и я не вижу. Ладно… буквами скажи, что там.
– Заявили еще пять потопленных транспортов.
– Наших подранков добирают, – недовольно проворчал Берсень. – На конвой-то с прикрытием лезть больно, а вот недобитков одиночных топить – совсем другой расклад. Ладно… скоро там герой наш? Сил уже нет в этой жестянке париться.
– Передавали «на подходе!».
– Они уже полчаса как «на подходе!».
– Прикажете запросить еще раз?
– Нет, – решительно мотнул головой адмирал. – Чего их зря дергать, они там и так все… дёрганые. Вот что… сбегай к прожектористам, договорись, чтобы, если совсем задержатся, подсветили. Но аккуратно, а то с их дур вблизи таких зайчиков поймать можно…
Сам он чуть помедлил – очень уж не хотелось покидать дававший хоть иллюзию прохлады салон, – однако все же вылез следом за адъютантом. Идти было недалеко, саженей полста, но и этого хватило, чтобы взмокнуть, как после хорошего купания. Эх… окунуться-то сейчас бы хорошо, самое то, да нельзя. Впрочем, здесь и не поплаваешь, вся бухта в мазутных разводах, даром что недавно шторм прошёл.
К счастью, над импровизированной трибуной из укупорок от донных мин кто-то догадался растянуть защитный тент. Понятно, что с воздуха камуфляжный прямоугольник на бетоне смотрелся дико, но тень давал исправно. Даже сейчас, когда алый круг уже наполовину погрузился в океан.
В тропиках темнота после захода солнца наступает быстро, но все-таки не моментально. Командир «Юного имперца» – или его навигатор – идеально рассчитал момент подхода своей подводной лодки, попав ровно в тот короткий промежуток времени, когда день сменялся быстро густеющими сумерками.
Едва узкий белый корпус показался из-за волнолома, на пирсе грянул медью выстроенный для приветствия оркестр, а в руках «прилипал» застрекотали сразу две кинокамеры. Но подводная лодка приближалась быстро, и уже через полминуты в торжественности марша даже лишённый музыкального слуха Берсень уловил явную фальшь, а еще через несколько секунд оркестр умолк, запоздало и вразнобой хлопнув напоследок кимвалами.
Нет, вроде всё было в порядке, на мостике виднелись офицеры в парадной форме, а внизу, вдоль рубки выстроился экипаж… за исключением четвёрки, виртуозно жонглировавшей горящими факелами, огненными шарами, а также иными ярко полыхающими предметами в носовой части субмарины. Наряд жонглёрш составляли довольно куцая юбчонка и еще более нахальные топы. Не то чтобы они давали возможность так уж много рассмотреть, но в половой принадлежности танцовщиц места для сомнений не оставляли точно.
– Что за сигнал у него поднят? – вполголоса осведомился адмирал у стоящего рядом начальника разведотдела флота. На зрение Берсень пока особо не жаловался, но протянутая от мостика до кормы комбинация флагов была, мягко говоря, непривычной.
– Арнольд Павлович, я не уверен…
– Давай уже, не тяни.
– Огненное приветствие кружка любителей цирка! – решившись, на одном дыхании выпалил разведчик.
– Вот, значит, как, – задумчиво произнес командующий Четвёртым Имперским глубинным флотом. «Юный имперец» подошел уже совсем близко к пирсу, так что можно было различить даже лица стоящих на мостике: все строго-серьёзные, одна только комиссар улыбалась во всю ширь. – Решил, значит, отжечь Хан Глубины. Ну-ну… будут вам ещё игры с огнем.
Примечания
1
Немецкая подводная лодка, затонувшая из-за неудачной попытки торпедиста починить носовой гальюн.
2
После Второй угольной войны крылатая фраза каллиграфически отлита золотом в гранитную облицовку стойки бара клуба.
3
Когда всё потеряно, у меня всё ещё есть мои тело, душа и честь (польск.)