* * *
* * *
- Слышь, кум, что кот-то принёс?
- Да куда ж не слышать. И зачем нам тут… это?
- Нас не спросили, понимаешь. Как всегда.
- Ну, вот. Когда это было, чтоб нас спрашивали?
- Да никогда.
- И что теперь? Приедет, наведёт тут свои порядки. Нам оно надо?
- Не надо, вот-те крест.
- Оно конечно, земля, владения, да кому они были нужны, те владения? Никому и никогда. А это что такое случилось?
- Вот приедет – узнаем, что случилось.
- Живого места от нас не оставит – от короля-то да к нам сюда. Будет драть, как сидоровых коз, и ещё не пойми что хотеть.
- Спросит ведь, как пить дать спросит – почему у дома крыша сгнила, да кто сундуки растащил.
- И кто лестницу в подпол сломал.
- Мыши… сломали.
- Скажет – больно здоровы были те мыши. Не бывает таких.
Вздох.
- То-то и оно, что не бывает. Или бывает. Кто их знает, этих, которые с той стороны, какие там у них мыши. Оттуда пришли и всё сожрали.
- И обратно ушли?
- И обратно ушли.
Помолчали оба.
- И где мы будем добывать харч, к которому та особа привычна? Особа знатна и богата, поди, нашу рыбу и есть не станет. От одного запаха кони двинет! А уморим – скажут, виноваты. Опять солдат пришлют.
- Да чего пришлют, тем, что наверху, приказ отдадут – и всё, плакали мы с тобой. А у меня жена да дети, и у тебя жена да дети. И кто о тех детях потом заботу проявит? К столу позовёт? Одёжку новую справит? Ремеслу обучит? А никто.
- Так я, кум, о том тебе тут и толкую. Беда пришла – отворяй ворота.
- Не хочу.
- И я не хочу. Никто не хочет. Но кто б спрашивал, да?
- Да.
- А что делать-то?
- Не знаю.
- И я не знаю.
- И никто не знает. Или знает?
- Отца Вольдемара спроси.
- Боюсь. По лбу треснет и скажет, что… как это он говорит… удары судьбы нужно принимать с достатком, вот.
- Не с достатком, дурень. С достоинством.
- Точно. С достоинством.
- А рука у него ой какая тяжёлая.
- Потом три дня в ухе будет звенеть.
- Не без этого.
- Не пойдём к нему.
- Не пойдём, нет.
Помолчали немного.
- Это что, выходит, придётся самим?
Тишина.
- Ну, выходит, что так.
- А вдруг не сдюжим?
- А чего не сдюжим-то. Должны. Чай, не первый день на свете живём.
- Так-то да.
- Вот.
- Когда там, отец Вольдемар сказал, корабль-то придёт?
- Да третьего дня.
- Не, не успеет. Бурей пахнет.
- Если капитан не дурак, то поторопится и успеет.
- А вдруг не местный?
- Кто ж доверится-то не местному?
- Ты прав, никто.
- Как приставать будут, надо в оба смотреть. Момент поймать – и тогось.
- Приставать будет у черного камня, там глубоко.
- Вода холодная.
- Опомниться не успеет – как уже рыбы да раки обглодают.
- А мы вроде как и не при чём.
- Точно.
- По рукам?
- По рукам.
* * *
* * *
- Именем его величества! Маркиза Женевьев дю Трамбле признана невиновной в смерти его королевского высочества Франциска Лимейского! И его величество Людовик в милости своей дарует маркизе дю Трамбле владение Тихая Гавань! И приказывает отбыть туда незамедлительно, завтра поутру!
Площадь шумела.
- Чего? Отравительнице владение?
- Да ты не понял ничего, чем только слушал, глухой, что ли! Ты знаешь, где эта Гавань? Я вот нет. Провинции такой нет, и про замок с таким названием я тоже не слыхал отродясь!
- Это далеко, очень далеко, где-то на краю света. При прежнем короле отыскали да гарнизон поставили, помните, так же кричали на площади?
- А, так это та дыра, куда ссылают неугодных?
- Молчи, дурак, никого никуда не ссылают! Отправляют на службу именем короля. Даже не на каторгу.
- И что, кто-то вернулся и рассказал, что за служба?
- Так вот нет.
- Лучше молчать о таких делах.
- Вот и молчи, если не хочешь, чтоб длинный язык укоротили. Лучше посмотри на бабу, что в ней такого? Дохлая и замученная!
- Ты бы просидел полгода в Бастионе, от тебя бы тоже кожа да кости остались! Там, чай, не райские кущи!
- А зыркает-то как!
- А что ей ещё осталось-то, завтра поутру посадят её в карету с решётками и повезут на корабль! Вот и всё. И поминай, как звали.
- Ладно, муж её помер давно, а сын что? Не попросил короля о милости к матери?
- Может и просил, кто ж о том знает! Только, кажется, не вышло ничего. Или наоборот, как раз и вышло – сечёшь, да?
- Ладно вам, могли казнить, а ведь не казнили! Сами знаете, обвинение состряпать не так сложно!
- Молчи, дурак, кто о таком посреди улицы говорит? И вообще, пошли отсюда.
- Пошли.
* * *
* * *
- Ты что тут прячешься? Иди наружу, смотри, как там здорово! – помянутый Женя тут как тут.
- Геннадий звонил, Красиков кинул с оконными блоками, опять все сроки сорвали, и никто не знает, что делать. Говорила я тебе – кому-то из нас нужно остаться.
- Справится, не первый день на свете живёт, - отмахивается Женя. – Пошли наверх.
- Ветер там.
- Куртку возьми . Нужно решить, будем мы тут останавливаться или нет. И кстати, Алексей не звонил, только с работы?
- Только с работы, - вздыхаю я. – Алексей не звонил.
Алексей – это наш сын, ему уже двадцать пять, и два года назад он уехал в Таиланд. Женя был против, он мечтал, что сын придёт работать в нашу компанию, но Алёша выучился на дизайнера и выполнял удалённо какие-то работы на заказ.