Два ангела смотрят на нас сверху: тот, что над Дворцовой, и с другого берега Невы, со шпиля Петропавловки. И мне кажется, какая-то часть меня сейчас рядом с ними, потому что я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Мы идем до Медного всадника и целуемся в сквере, а потом возвращаемся к Дворцовому мосту, который как раз опускает пролеты – словно нам под ноги. Три часа ночи, еще не отгорел закат, а уже вот-вот рассветет. Стрелка, Биржевой мост, Петропавловка, Петроградская набережная…
- Устала? – спрашивает Дима, когда мы подходим к Кантемировскому мосту.
- Нет.
Утром, конечно, будут гудеть ноги, но я готова пройти еще столько же, лишь бы он держал меня за руку и смотрел – вот так, как сейчас.
- Скоро придем.
На секунду становится страшно. И тут же – да, пусть все будет сегодня. Разве я не хотела этого? Разве не представляла, как все могло бы случиться, именно с ним?
Одна улица, другая. Сталинская пятиэтажка на перекрестке. Дима останавливается у двери парадной. Взгляд – как знак вопроса. С трудом проглотив слюну, киваю в ответ.
Поднимаемся на третий этаж. Дима роняет ключи, поднимает, не с первого раза вставляет в замок. Темная прихожая, коленом уходящая за угол, смутно белеющие закрытые двери.
- Юлечка…
Его губы скользят по шее к вырезу блузки. Я словно стою на краю обрыва. Отталкиваюсь – и лечу навстречу…
Когда через две недели он придет и скажет, что мы не сможем быть вместе, я просто молча открою дверь и подожду, когда его шаги стихнут внизу. Не стану рыдать или резать вены, мстить или вышибать клин клином. Переживу и буду жить дальше. Но что-то во мне замерзнет. Может быть, навсегда…
Часть 1. Юлия. Глава 1
август 2021 года, Санкт-Петербург
- Юль Пална, к Василь Сергеичу!
Хорошенькая мордашка с пикантно вздернутым носиком просунулась в дверь одновременно с коротким одиночным стуком.
Алена могла бы позвонить по телефону, но пока еще пребывала в том волшебном возрасте, когда хочется летать и сверкать повсюду длинными ногами из-под офисной юбочки. В ее устах «Юль Пална» звучало как женский вариант Мафусаила. Хотя мне в двадцать тридцатипятилетние тоже казались почти дряхлыми бабками, у которых все давно позади и пора занимать предварительную очередь в крематорий.
Спросить, зачем настолько срочно понадобилась шефу, я не успела: девочка-видение испарилась так же внезапно, как и появилась. Но поскольку никаких серьезных косяков я за собой не знала, вариантов было всего два. Либо вип-клиент, которого Сергеич мог передать в мои заботливые ручки только лично, либо…
О «либо» суеверно думать не хотелось. То есть не хотелось думать заранее, потому что шансов украсить своей фамилией вывеску и прочие важные места у меня было тридцать три и три в периоде из ста. На имя в нашей юрфирме «Вахромеев, имярек и партнеры» претендовали, кроме меня, трудовик Слава и банкротник Николай. Полгода назад старший партнер Андрей Кондратьев погиб в автокатастрофе. Выждав положенный срок, Сергеич выкупил у вдовы его долю и сейчас раздумывал, кому из нас троих предложить этот кусок, жирный, как осетрина на гриле. Именное партнерство в фирме, стабильно занимающей места в первой десятке питерского рейтинга, - такая возможность выпадает раз в жизни и далеко не всем.
Деньги у меня были. Но отдать их – значит, отодвинуть наше с Глашкой вымечтанное переселение в собственный дом. Или придется продавать квартиру, которую я собиралась оставить ей в качестве приданого, и жить до переезда на съемной. Конечно, при таком карьерном прыжке я довольно быстро смогла бы эти деньги вернуть, но элемент риска все равно присутствовал.
В общем, решила не суетиться, а ждать, как лягут карты или встанут звезды. Но вот сейчас почему-то стало здорово не по себе. Словно что-то должно было произойти – настолько важное, что после этого возврата к прежней жизни уже не будет.
Выключив монитор, я поправила перед зеркалом прическу, одернула юбку, проверила, не скатались ли на веках тени и не смазалась ли помада.
А хороша ведь зараза Юлия Павловна, умница, красавица, специалист по разводам, известная в узких кругах как «Смерть мужьям», и при этом почти натуральная платиновая блондинка вполне модельных пропорций. Ничего не скажешь, хороша. А вопрос о счастье оставим за скобками, потому что это проходит совсем по другому регистру. Когда каждый божий день копаешься в чужой беде, это не может не наложить отпечаток. Как у патологоанатома. Или у работника ритуальных услуг. Хоть как абстрагируйся, все равно блокировка порой не срабатывает.
В кабинете у Вахромеева сидела дама – язык не повернулся назвать бы ее женщиной. Бедные люди к нам не ходили, да и себя я относила к upper middle class, но у посетительницы одно лишь обманчиво скромное платьице стоило как половина моего гардероба, вместе взятая. А если приплюсовать все, что на ней надето, обуто и накрашено, то режим «блин, нам так не жить» у большинства сограждан должен был автоматически включаться от одного брошенного на нее взгляда.
Я попыталась хотя бы приблизительно прикинуть ее возраст, но разлет осколков благодаря передовым достижениям косметологии вполне мог быть от двадцати пяти до сорока. Хотя некоторые детали намекали, что двадцать пять – вряд ли, скорее, тридцать пять. Повернувшись, она окинула меня откровенно оценивающим взглядом, и мне показалось, что где-то я ее уже видела. Может, в светской хронике или на какой-нибудь модной тусовке.
- Добрый день, - сказала я, не обращаясь ни к кому конкретно, и присела на второй стул у стола.
- Лариса Петровна, это наш ведущий юрист по разводам, Юлия Павловна Климова, я вам о ней говорил, - голос Сергеича звучал так сладко, что язык наверняка засахарился крупными кристаллами.
- Здравствуйте, - Лариса Петровна попыталась поджать свои силиконовые губы, но не получилось. Впрочем, я и так поняла, что ее гложут сомнения на мой счет. Меня частенько не воспринимали всерьез – а зря.
- Юлия Павловна, - сахара сразу поубавилось. – Лариса Петровна собирается развестись с мужем. Предполагаются серьезные имущественные споры. Все по вашему профилю.
Ну да, верно. Ко мне обращались в двух случаях: если бывший (или бывшая – но это реже) не хотел отдавать положенное или если требовалось ободрать его по самые помидоры. И если