Инна сидела за столиком в самом дальнем углу кофейни. На вид ей чуть больше пятидесяти. Она постоянно поправляла свое аккуратно уложенное каре. А ее большие карие глаза были наполнены искренней тревогой, словно кричали и просили о помощи. В руках она теребила небольшую фотографию.
Когда я вошла в помещение, женщина даже привстала со стула. И почти кинулась обниматься, но сдержалась.
– Здравствуйте, Инна Николаевна. Простите, пожалуйста, за опоздание. Снегопад немного задержал меня в пути.
– Можно просто Инна. Это вы простите, Татьяна Александровна, если бы я не вытащила вас из постели в такую рань, вы бы еще спали, – виновато произнесла она.
– Можно просто Татьяна. Так что у вас случилось?
– Помогите найти мою дочь! От меня отмахнулись все. Полиция искать ее больше не хочет. Даже не верит мне, что я видела ее неделю назад! Живой! И…
– Подождите, пожалуйста, Инна. Слишком много информации сразу. Давайте по порядку. Когда пропала ваша дочь и при каких обстоятельствах?
– Это произошло семь лет назад. Лиза, так ее зовут, ушла в университет на занятия и не вернулась домой. Вот ее фотография, – она протянула мне фотокарточку, на которой улыбалась кареглазая рыжая девчушка, такая юная и беззаботная.
– Сколько ей было лет на момент пропажи?
– Восемнадцать. Она училась на первом курсе медицинского, хотела стать психиатром. Сама выбрала эту специальность. Кстати, на этом фото Лиза за неделю до пропажи.
– При каких обстоятельствах она исчезла?
– Я знаю только то, что она не досидела одну пару. В тот день, тринадцатого февраля, у Лизоньки по расписанию было четыре пары. На последней ее уже не было.
– Кто-нибудь видел, как она уходила из вуза?
– Нет, никто не видел. На вахте сидит старушка – божий одуванчик, разумеется, она ничего не помнит. Все для нее – на одно лицо.
– Камеры просматривали?
– В университете сказали, что в тот день был какой-то сбой в работе наблюдательной системы и ничего не записалось.
– Какие отношения были у вас с дочерью?
– Мы не ссорились, если вы это имеете в виду. Я полностью доверяла своей дочери. С отцом у нее тоже были прекрасные отношения. Для Игоря брак со мной – второй. От первой жены у него два сына. Они вполне самостоятельные личности. У каждого из них своя семья. Лиза – его единственная дочь и самая любимая принцесса. Так она себя называла.
Глаза Инны наполнились слезами.
– Могла ли она что-то от вас скрывать?
– Каждое утро я готовила ей завтрак. Мы беседовали за столом. Она делилась с нами планами на день, а потом целовала меня и мужа в щечку и убегала на учебу. Так было каждый день. И в тот день. Лизонька попросила глазунью и тосты с ее любимым абрикосовым джемом. Но тогда она толком не позавтракала. Очень торопилась. Я слышала, что она до двух ночи с кем-то разговаривала по телефону.
– С кем?
– Сказала, что с однокурсницей. Обсуждали какое-то домашнее задание.
– Имя однокурсницы не называла?
– Нет. Я и не спрашивала.
– Лиза могла уехать куда-то? В другой город, например.
– Знаете, она очень любила учебу. С малых лет мечтала стать врачом. Учителя поражались ее тяге к знаниям. Школу окончила с отличием, ночами не спала, готовилась к поступлению. А как она радовалась, когда увидела свою фамилию в списках зачисленных! Я не верю, что она могла бросить учебу, родителей и просто сбежать… Только не моя Лиза.
– Записки или других сообщений, например с требованиями выкупа, не было?
– Ничего подобного. Тишина. Полиция не смогла найти никаких зацепок.
– Встречалась ли она с кем-нибудь? Я имею в виду парней.
– Насколько я знаю, нет. Она была настолько погружена в учебу, что до свиданий ей дела не было.
– А подруги?
– Со школы она тесно общалась с Аллой и Вероникой. Аллочка поступила в Москву, Вероника – в Питер. Девочки в последние полгода общались виртуально, созванивались. В самом университете она пока не успела ни с кем подружиться. Насколько мне известно.
– Вы упомянули, что видели Лизу недавно… Где это произошло?
– На перекрестке проспекта Мира и Энтузиастов. Она ехала в машине.
– Лиза была за рулем?
– Нет, она была пассажиром. Только постарше, учитывая, что прошло семь лет. Девушка, которая была очень похожа на нее, сидела на заднем сиденье, а я стояла на перекрестке. Зеленому свету оставалось гореть еще девять секунд, и я решила подождать. И тут я увидела ее! Мы встретились взглядами, но мне показалось, что он был каким-то пустым и безразличным.
– Так вы не уверены, что в машине находилась Лиза?
– Я уверена! Таня, у вас есть дети?
– Нет.
– Тогда вы не сможете понять мать, которая за семь лет не может спокойно спать и постоянно надеется на то, что ее единственная дочь вернется домой. Я уверена в том, что видела Лизу. И поймите меня правильно, я ни в коем случае не принижаю ваши профессиональные достоинства. Скорее наоборот, только на вас моя последняя надежда.
– Хорошо, я поняла вас, Инна. Что было после того, как увидели свою дочь в автомобиле?
– Водитель дал по газам и скрылся в потоке. Машин было очень много, и я упустила ее из виду практически сразу. У меня земля ушла из-под ног. Я остолбенела. Не сразу сообразила, что делать.
– А марку машины, госномер разглядели?
– К сожалению, нет. Ни марку машины, ни номер… Единственное…
– Что единственное?
– Цвет у автомобиля был такой необычный. Фиолетовый. Скорее сливовый.
– Уже что-то. Автомобилей сливового цвета в Тарасове не так много. Если только он не был в нашем городе проездом.
– Еще запомнила, что машина не была тонирована. И, кажется, сзади еще кто-то сидел. Но я не разглядела.
– После этого инцидента в полицию обращались?
– Да, сразу же, но они мне не поверили. В тот день шел дождь, и следователь сослался на плохие погодные условия. Мол, я перепутала, ведь прошло столько лет. В общем, они отказались что-либо предпринимать. Оснований для возобновления поисков у