Едва только тяжелые ладони опустились на грудь, Света задрожала от предвкушения, но когда на смену им пришли горячие губы, она застонала и, прижав обеими руками темную голову, выгнулась навстречу смелым ласкам мужа. Он играл с ее телом, словно с музыкальным инструментом, прекрасно зная, на какую чувствительную точку надавить, а где, едва щекоча коснуться, чтобы заставить ее забыться и сладко стонать в голос, отчаянно хватаясь за него в попытке удержаться в реальности и не разбиться на осколки искорок-ощущений. Отбросив мешавших теплых халат, Света уютнее устроилась на коленях мужа, обхватив с двух сторон его бедра коленями.
- Маленькая, я не железный, - хрипло проговорил Костя, оторвавшись от ее опухших от поцелуев губ. Его глаза горели желанием, и она вдруг осознала, что давно уже невольно трется о его восставшее естество.
Она порочно улыбнулась ему, и в следующее мгновение ощутила, как легко была поднята на руках, а затем опрокинута на постель. Сев на кровати, она с горящим взглядом наблюдала, как освобождается от остатков одежды ее муж. Он все так же был прекрасно сложен, как и в первые годы их знакомства, и Света всегда любила украдкой за ним подсматривать, думая, что он ничего не замечает. Ей до ломоты захотелось дотронуться до него, и едва только Костя приблизился к ней, она не удержалась, положила руку ему на живот и подняла на него горящий взгляд.
- Иди ко мне, - нагнувшись для поцелуя, прошептал Авдеев. Он легко опрокинул жену на спину и склонился над ней.
Оба замерли в нерешительности, неотрывно глядя друг на друга и тяжело дыша, а потом вновь утонули в бесконечно долгом поцелуе. Он вошел в нее очень осторожно, словно это был их первый раз, не размыкая тесных объятий, глаза в глаза, дыхание к дыханию.
- Люблю тебя, - сдавленно простонала Света, и стон ее тут же был подхвачен влажными от поцелуя губами мужа. Она раскрывалась перед ним так, как, пожалуй, никогда раньше, совершенно бесстрашно окунаясь в собственные чувства и эмоции. Теперь ей было не страшно тонуть в этом океане под названием "любовь", который накопился в ее душе, так как она знала, что сильные руки Кости никогда не дадут ей пойти на дно. Она любила его столь сильно, что хотелось говорить ему об этом вновь и вновь, пока не наверстает хоть сотую часть упущенного.
- Люблю тебя.
И с каждым разом это произносилось все протяжнее.
Костя не мог оторвать восхищенного взгляда от любимой женщины. Как она была прекрасна в апогее своего желания, как призывно горели ее глаза, как манили ее припухшие от поцелуев губы и насколько сладостны были ее всхлипывания и стоны для его слуха. Он уже не мог остановиться, даже если бы и желал. Та искренность, с которой она сейчас отдавалась ему, просто рушила в нем все барьеры. Яростно вколачиваясь в дрожащее от наивысшего пика наслаждения тела жены, Костя все же нашел в себе силы в последний момент выйти из нее.
Словно оглушенная собственными чувствами, Света лежала, закрыв глаза и боясь выпустить из объятий Костю, и пыталась привести в порядок дыхание.
- Люблю тебя, моя маленькая, - наконец, произнес он те слова, которые так хотелось теперь услышать Свете. И она расплакалась. Оттого, что поняла, что могла всего этого лишиться по собственной глупости.
В эту ночь Света спала совершенно уставшим сном безо всяких сновидений, но согреваемая мыслью, что теперь ей нечего бояться. И крепкими объятиями Кости. А он медленно перебирал длинные пряди ее волос и задумчиво смотрел в окно, за которым виднелся чужой ночной город. Света так уютно устроилась на его груди, что он не решался пошевелиться, чтобы ненароком не вспугнуть ее сон. Было страшно даже представить себе, что пережила она за эти дни и как случившееся перевернуло ее мир.
Они оба словно оказались на сложном перекрестке жизни, где встречалось прошлое и настоящее, где столкнулись страхи и любовь и где нужно было решить, разойдутся их дороги или они вместе выберут одно направление и будут следовать ему и впредь. Они сделали свой выбор, точнее, это Света решилась следовать за ним, крепко ухватившись за его протянутую руку. И он верил, что теперь все у них будет по-другому. Они сумели пройти эти перекрестки и не сбиться с пути.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Эпилог
ЭПИЛОГ.
- Подумать только, наш медовый месяц, - сладко потянувшись, Света устроилась на груди любимого мужа и зажмурилась от удовольствия, словно кошка на солнце. - Первый за столько лет. У нас ведь его так и не было.
- Первый, - согласился Костя.
Он собственническим жестом обхватил талию жены, наслаждаясь их уединением. С тех пор, как их жизнь решительно изменилась, прошло чуть более четырех месяцев. Все это время они вместе преодолевали пережитое, и, что не могло не радовать Костю, Света уже не пряталась за стену отчуждения от него. Он видел, как она старалась. Да, временами ей было нелегко преодолеть саму себя, но все же ее собственная потребность в любви оказалась сильнее. Он знал, что забыть разом все, что было связано с бывшим мужем, ей не удастся, и бывали моменты, когда она замыкалась, чтобы вновь переживать все в себе, но к его удивлению и даже радости, Света вскоре нашла более надежный способ справиться с тяжелыми воспоминаниями: она просто искала спасения в муже. Простые объятия, поцелуи, а порой и весьма страстные уединения стали лучшей терапией их отношениям.
Самым последним напоминанием о Жданове стал приход совершенно нежданных гостей. Когда Света открыла дверь, она буквально замерла на месте.
- Здравствуй, Света, - совершенно робко произнесла женщина на пороге, в которой Света без труда узнала мать Никиты, несмотря на то, что та выглядела сильно постаревшей. Ее потухшие глаза, глубокие морщины и печать утраты на лице не возможно было не заметить.
- Здравствуйте.
Света даже не старалась изобразить вежливую гостеприимную улыбку. Она не стала выражать недовольство, закатывать истерику или требовать немедленно оставить ее в покое. Напротив, сохраняя хладнокровное спокойствие, Света смотрела на женщину и ждала.
Если бы не Костя, находившийся рядом с ней в тот момент, она, может быть, и не смогла бы достойно перенести эту встречу, но поддержка мужа была ей очень необходима в тот момент, и он конечно же это чувствовал. Он молча стоял, держа крепко ее за руку, и ни у кого не было сомнения, что в этой семье слово "замужем" несло в себе оттенок "за мужем".
- Я пришла... Я хотела бы извиниться, - начала было мать Никиты, но тут же расплакалась. - Ведь я же его такому не учила. Мне казалось, что мы с отцом дали Никите хорошее воспитание. Старались его ни в чем не ущемлять, ну разве что позволить себе купить все не могли. И как же такое случиться могло?
Женщина плакала навзрыд, а Света просто стояла и смотрела на нее. Ей нечего было ответить совершенно нечего. Быть может, в чем-то бывает вина родителей при воспитании своих детей, но каждый сам в итоге выбирает свою дорогу. Свете не нужны были сейчас ни извинения, ни заглаживания прежних ошибок. Все, что она хотела - это просто забыть весь тот кошмар и больше никогда о нем не вспоминать.
Видимо поняв, что она пришла зря, Никитина мать еще больше осунулась и развернулась к выходу, но на самом пороге она все же нашла в себе силы обернуться.
- Прости его, пожалуйста.
- Не вам просить прощения. Все уже в прошлом. - Света ответила сухо, безэмоционально. Когда-то она ждала этих слов, а сейчас они ей стали уже не нужны. Теперь у нее новая семья, настоящая, за которую она готова бороться изо всех сил.
Чуть ниже на лестничной клетке послышались торопливые шаги, и показался Жданов-старший. Отец Никиты так же сильно постарел за это время, и Света была уверена, что столь сильный отпечаток на внешности обоих оставила смерть сына. Мужчина без лишних слов подошел к жене, подал ей руку (чем немало удивил Свету, поскольку подобного раньше она никогда не видела в их семье, так как там прочно господствовало убеждение об обслуживающей роли женщины), и Ждановы навсегда ушли из ее жизни.