Семь шагов до тебя (СИ) - Ночь Ева. Страница 13

Ознакомительный фрагмент

Он убирает руку, словно нехотя и жалея. Но на лице ничего не прочитать – он всё такой же каменно-замороженный. На пальце у него белая капля сливок.

Нейман медлит, разглядывая её. Мне кажется: ещё мгновение – и он станет человеком, слизнёт её, но я снова ошибаюсь. Он вытирает палец салфеткой. Аккуратно, педантично.

– Тебе очень идёт это платье, Ника, – Нейман то ли комплимент делает, то ли загоняет меня в какой-то только одному ему понятный угол.

А затем он кладёт салфетку на стол, поднимается и уходит прочь из столовой.

Я смотрю ему вслед. Сердце рвёт грудную клетку. Я чувствую, как подпрыгивает вырез платья ему в такт.

Что это было?.. Нет, никогда мне, наверное, не понять этого человека.

Глава 14

Я ещё долго сидела за опустевшим столом. Наверное, почти не думала. Пялилась на белую скатерть – посуду всё та же молчаливая девушка споро убрала и удалилась, а я осталась.

Не знала, что мне делать дальше. Нейман меня с толку сбивал. Но если б дело было только в нём, я б, наверное, что-то придумала или попыталась повернуть ситуацию в свою сторону. Оставалась Тильда – тот самый непонятный икс, ради которого затеялась вся эта странная чехарда.

Она мне никто, – пыталась твердить себе, но получалось плохо. Иногда к чужим людям чувствуешь очень много – почти сразу. Это необъяснимо, и я перестала с этим бороться.

Не знаю, сколько прошло времени. Может, несколько минут, а может, час. Очнулась, потому что замёрзла. Рукой по лицу провела и со вздохом встала.

Дом у Неймана большой. Тут только по первому этажу можно бродить и потеряться. А есть ещё второй и, кажется, третий этаж. Почему-то хочется если не изучить, как и что здесь устроено, то хотя бы пройтись экскурсией.

Жаль, некому показать местные достопримечательности. Но раз уж я здесь остаюсь и раз уж Нейман настолько добр, что разрешил делать, что хочу в свободные от Тильды часы, я успею сунуть любопытный нос во все щели, куда будет возможность дотянуться.

Во мне всегда жил стойкий авантюрист. Задница жаждала приключений и нередко находила их. Да хоть то же столкновение с Нейманом. Оно не должно было случиться, однако я здесь. По уши в проблемах. Но спешить мне некуда. Поэтому – будь что будет. Куда-то меня однажды вынесет.

Странный дом. Он затихал под ночь. Днём здесь появлялись люди, а когда опускались сумерки, казалось, он вымирал. То ли прятались они где-то, то ли уходили, оставляя крепость без своей заботы.

Пусто. Тихо. Немного страшно ходить по его коридорам.

Наверное, меня тянуло магнитом к этому месту – кабинету Неймана или что там на самом деле находится – пока не знаю. Но, попетляв, я снова вышла в уже знакомый коридор.

Наверное, неосознанно шла на голоса. Нейман и его безопасник словно специально разговаривали громко, чтобы я их подслушала.

Первый порыв – уйти. Это… неправильно – распускать уши, но ноги будто приросли на месте.

– Блядь, Стефан, ты словно свихнулся. Вообще на тебя не похоже. Ещё раз повторю: то, что мы ничего не нашли на неё, ещё ничего не значит! Услышь меня: она подозрительная. У неё пустой телефон – у девок в её возрасте куча контактов, все эти Муси и Пуси, подружки, друзья, знакомые. А у этой – пусто! Так не бывает! Она словно взяла и удалила всё спецом. В ноутбуке – то же самое. Ни одной закладки. Чистый лист.

– Новый? – Неймана, наверное, не удивить и не пронять.

– Не старый, но и не новый. Нет там ничего, кроме фоток какой-то бабки и пары захудалых файлов. И я бы понял – честно – если б она удаляла, стирала информацию. Мы б откопали хоть что-нибудь. А у девки хард из магазина. Другой хард, – голос у Дана становится значительным и зловещим. Он хочет, чтобы Нейман задумался, пропитался его подозрительностью.

– Сгорел и заменила? – он всё такой же спокойный и невозмутимый.

– Да ты охуел, если ищешь поводы не замечать странные вещи! Что, настолько понравилась, что вышибла твоё умение анализировать и правильно приоритеты расставлять? Так трахни её и забудь! А то мозги у тебя в штаны стекли, судя по всему.

– Давай я сам решу, что мне делать. Ты не моя мать, Дан, чтобы указывать и решать за меня, – об его голос можно порезаться – такой он острый и колко-холодный. Нейман умеет ставить на место, даже таких зарвавшихся козлов, как Дан. – Оставь её в покое. Не цепляйся. Не мешай. Этим окажешь неоценённую помощь.

– Я тебе друг, Стеф, – съезжает на задушевность Дан. – Мы выросли вместе. И ещё ни разу я тебя не подводил. Раньше ты мне доверял. Что случилось сейчас? Из нас двоих ты выбираешь эту мелкую шлюшку.

Я вспыхиваю. Так случается каждый раз, когда меня унижают. Хочется ворваться и надавать Дану пощёчин с двух рук. Но я стою, пытаясь дышать потише. Зубы стиснула, кулаки сжала. Меня снова трясло – не понять, то ли от гнева, то ли опять температура поднялась.

– Никогда не ставь себя на весы. Никогда не сравнивай себя с другими людьми, – у Неймана что-то такое в голосе… тёмное и тяжёлое, что хочется вжаться в стенку и стать невидимкой. Это уже не бездушие, но ещё и не страсть. Вязкие вихри, в которых я запутываюсь, как мошка в сетях паука. – Однажды кто-то окажется весомее, тяжелее, значимее. И ты проиграешь. Будь собой. Этого достаточно.

– Она весомее? – не веря, переспрашивает Дан. Пренебрежение. Обида. Злость. Весь спектр эмоций. Если брать его и Неймана, то Дан… живее. Но в конкретную минуту я задумываюсь, что ценнее: неймановская невозмутимость, ровность и холодность или яростные всплески чувств у Дана. Безопасник проигрывает. Может, потому что у всех его эмоций – преимущественно отрицательный знак.

– Ты меня не услышал, – о Неймана можно расшибиться в лепёшку. – Но кое-что повторю: не трогай её. Извинись. И обходи Нику стороной.

– Ты точно помешался, Стеф. И жаль, что когда она засадит тебе пулю в лоб, будет поздно вспомнить мои предостережения.

Дан вылетел из комнаты стремглав. Так быстро, что я ничего не успела. Но я стояла в тени, а ему было не до оглядывания стен – мчался, как лось, разгоняя ветвистыми рогами темноту.

Я перевела дух и собралась улизнуть. Рано радовалась. Нейман вырос передо мной, как скала. Близко. Чересчур. Дыхание его касается моих волос.

Я сжалась и всё же сделала попытку удрать.

– Ника, – схватил он меня за руку и выдохнул коротко. Точно как тогда в подъезде. Наверное, сердится. Но что можно по нему понять? А я ещё и взгляд от пола оторвать боюсь.

– Я не специально, – сказала и осеклась. Враньё. Он почувствует. Лгунья из меня никакущая.

– Что ты услышала, Ни-ка? – меня снова кидает в дрожь от вкрадчивой угрозы, что парализует меня, заставляет сердце тревожно ускорять бег.

– Не дави на него. Не заставляй, – провожу языком по растрескавшимся губам. – Это его работа – всех подозревать. И мне не нужны его извинения. Они будут неискренними. Зачем? Унижение, которое он никогда не простит.

– Ты его защищаешь, – его дыхание снова касается моих волос. Он продолжает удерживать меня за руку – крепко, не вырваться. Да я и не пытаюсь.

– Не его. Себя, – возражаю ему, мотая головой.

Нейман касается моего подбородка пальцами, приподнимает его, заставляя посмотреть себе в глаза. Он хмурится. Брови его сведены к переносице, а взгляд тяжёлый и пристальный. Здесь темно, но мне чудится: грозовые тучи слишком близко ко мне – серые и опасные.

Губы у него красивые. Нижняя губа полнее, верхняя – жестче, но красиво очерчена. Я залипаю, как дурочка. У меня так бывает: зацеплюсь за что-то взглядом – и всё, сложно оторваться.

Я слышу ещё один короткий вздох, а затем он меня целует – не успеваю отпрянуть, отвернуться. Да какой там: он всё так же держит меня за подбородок, фиксирует. Сложно избежать его напора.

Я каменею. Мышцы напрягаются до звона. А потом понимаю, что стою на цыпочках, словно тянусь к нему. Нет. Не хочу!

«Что, решил последовать совету друга? Трахнуть меня? Проверить?» – рвётся изнутри протест. Миг – и я чуть не падаю – так резко Нейман отпускает меня, делая шаг назад.

Конец ознакомительного фрагмента :(