— Твою же мать… — недовольно пробурчал я себе под нос, подходя к развалинам.
Бэйри на удивление вела себя как–то слишком нервно. Словно оказалась не на руинах, а как минимум забрела на минное поле.
На земле, посреди горки щебня, валялась какая–то маленькая, поблескивающая на солнце фигня. Нагнувшись и подобрав её, я обнаружил что это довольно таки большая гильза. На донце было накорябано что–то совсем мутное и непонятное, не позволявшее точно определить калибр. Впрочем, я не зря всю жизнь по казармам ныкаюсь, и способен отличить автоматную гильзу от пулеметной. А может и еще больше. Черт, на артиллерийскую гильзу больше похоже!
— Эм… Лукин… — тихо сказала Бэйри, за моей спиной, но я не обратил внимания.
У меня тут расследование, блин, а она опять про какую–то херню спросить хочет… Вернувшись к разглядыванию гильзы я всё пытался понять, от того ли это пулемета, что изображен на пластинке? Если так, то либо дядя очень сильный, потому что таскать на руках такую дуру, это не вприсядку онанизмом баловаться.
Если честно, я вообще сомневаюсь что это в человеческих силах.
— Лукин!!! — крикнула Бэйри более настойчиво похлопав меня по заднице.
— Да что!? — огрызнулся я резко поднимаясь и разворачиваясь к назойливой мурзилке.
Взглянув на мордочку журналистки, я немного удивился. Никак призрак коммунизма увидела, не меньше… Ох, епт!
— Товарищ лейтенант, у вас закурить не найдется? — осведомился закованный в броню мужик, нежно поглаживая ствол полутораметровой пушки.
Это определенно был он. Тот самый здоровенный дядя в бронескафандре. Нервными движениями я полез в карман и достал оттуда пачку сигарет марки «Воронеж», вместе с американской зажигалкой.
— О, спасибочки… — вежливо сказал мужик, приближаясь и спокойно забирая у меня сигареты.
Посмотрев еще раз на его экипировку, я охренел еще больше. Это не скафандр, а танк какой–то! Только разве что шлем съемный, на бедре болтается, а так… Блин, что–то мне подсказывает, что пули из калашникова этот «танк» еле поцарапают. Твою мать, да как он его таскает–то!? Это типа моторизованная броня!? Фига себе.
— Махорочкая родненькая… Свои–то кончились, а у этих гномиков табака и не водится… — неспешно проговорила консервная банка, подкуривая сигарету и делая несколько глубоких затяжек.
— Угу… — промычал я, забирая курительные принадлежности и закуривая сам, попутно нервно поглядывая на пулемет.
Зенитка настоящая. Сколько же она весит? Пятнадцать? Нет, тридцать кило, не меньше! Блять, а боезапас? Да как он его носит–то? Еще и одной рукой держит!
— Наше вам с кисточкой! Виталий Тараканов, прапорщик… Начальник склада горюче–смазочных материалов. — немного смущенно закончил усатый хрен, хитро осматривая нас с Бэйри.
— Дмитрий Лукин, лейтенант… — как–то тихо пробубнил я, неуютно чувствуя себя как под взглядом стального прапорщика.
— Бэйри Фейсед, журналист, очень приятно. — четко и вежливо ответила малявка, попутно слегка поклонившись.
Удовлетворенно кивнув и задумчиво затянувшись, дядька быстро заговорил:
— Товарищ лейтенант, солярку по дешевке возьмешь? Полтинник за три литра, а?
— Че?
Седой мужик как–то недовольно хмыкнул:
— А сережки?
— Какие сережки? — протянул я, теряя связь с реальностью.
Дядька ловким движением достал из подсумка горсть самых разных драгоценностей.
— А какие хочешь? — улыбнувшись во все зубы, кивнул он.
На металлической перчатке лежали кольца, серьги, браслеты и прочая драгоценная мелочевка. По–моему, я разглядел пару золотых зубов…
— А–а–а… Я понял. — поспешно закивал я, затягиваясь сигаретой.
Он долбоеб! Совершенно отбитый! Отмороженный мужик, свихнувшийся на старости лет от столь резкой перемены места жительства. Моя гипотеза подтвердилась — инопланетянка действительно решила снимать реалити–шоу про психов в стране кошкодевок.
— А вот этот можно посмотреть? — вдруг подала голос Бэйри, указывая на сиреневый ошейник со всякими блестяшками.
— Конечно, золотце! Двести рублей и вся недолгая…
Заметив мой ошарашенный взгляд, прапорщик неуверенно качнул автоматической пушкой и брезгливо бросил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ладно, сто пятьдесят! Совсем без порток оставите, черти!
— Э-эм… Как бы сказать… — промычал я, стараясь найти нужные слова.
Нет, слова–то у меня быстро нашлись, но вот материть мужика в моторизованной броне — не самая блестящая идея.
— Ой всё! Пачку табаку гони и забирай! — махнул рукой усатый, решив что я пытаюсь торговаться.
Ладно, хрен с ним! Достав из набедренного кармана пачку «Воронежа», я молча протянул её прапору. Когда обмен состоялся и Бэйри с улыбкой примеряла новое украшение, Тараканов наконец перешел к главному:
— Вот и ладушки, вот и хорошо! А теперь можно и по делу покумекать!
Ой, ну надо же! Неужели он решил наконец рассказать что за херня тут твориться? Самое, блин, время!
— Ну? — протянул прапор, когда молчание слегка затянулось.
— Что «ну»? — раздраженно бросил я, выкидывая бычок в траву.
— Да это самое! Это вы ко мне, товарищ лейтенант, пришли! Солярку не берете, барахлишко тоже… На кой хрен приперлись тогда?! — с вызовом закончил прапорщик.
Он что, прикалывается?
— Ты меня дрочишь что ли?! Что приперлись?! Ты, скотина седая, вообще уже берега попутал?! Это ты хули творишь?! У кого зубы выдираешь?! Зачем кошек стреляешь?! — не выдержал я.
— А ты мне погонами не тычь, бестолочь малолетняя! У меня сорок лет выслуги, молокосос! И на трофеи не зарься, щенок!
Дядька угрожающе показал мне свой здоровенный кулак. Трофеи, блять… Глядя на раздраженно дрожащие усы, я вдруг почувствовал что мой глаз вновь непроизвольно дергается…
— Ну а я ему, значится, вот так вот и говорю, мол, мил котейкин сын, паскуда ты хвостатая и самого диавола отродье, что же ты, срака бестолковая, мне приказывать удумал! А он знаешь че? А он… — гримасничая и оживленно жестикулируя руками, рассказывал прапорщик уже второй час к ряду.
— Охуитительные истории… Сейчас шишка встанет. — горько вздыхал я, сидя на обломке каменной стены и изредка поглядывая на Бэйри.
Девчушка же была в восторге. «Какие эмоции, какая экспрессия!» — журналистка развалилась на подгоревшем матрасе и слово в слово записывала рассказ Тараканова в свой блокнот.
По–моему, на этом пиршестве жизни я оказался лишним. Ибо нисколько не разделяю ни восторгов ушастой и энтузиазма этого седого полудурка! Я ждал тайн! Загадок! Хитрых интриг и манипуляций! А не полоумного прапора в моторизованной броне! И вообще, почему ему броня, а мне озабоченная мурзилка?!
Когда же это все закончится…
* * *Продолжение следует.