— У меня голова сильно болит. И, кажется, пахнет чем-то. Очень сильно пахнет. — просипел братишка, сверкая влагой в глазах.
Сердце пропустило удар. Руки похолодели от страха. Я тут же села в кровати, и моментально втянула запах, витающий в комнате. Рецепторы сразу нашли подтверждение страшной догадке.
Я подскочила на ноги, схватила одеяло с постели, укутала брата и вцепившись в его ладонь, потащила за собой. Нужно срочно на свежий воздух — трещины в неисправной печи пропустили угарный газ. А это очень опасно!
Но все оказалось гораздо хуже, чем я предполагала.
Распахнув дверь на кухню, я отшатнулась. Взвизгнула и оцепенела, прижимая дрожащего от страха Пашку к себе.
Нас обдало плотной стеной из едкого дыма.
— Настя! Мы что, горим?! — простонал мальчик, зажмуривая глаза, которые разъедало от запаха.
Я прикрыла лицо, уворачиваясь от волны жара, исходящей из кухни. Языки пламени уже разрослись возле печки, перебравшись на охапку сухих поленьев.
Тело затрясло крупной дрожью. Осознание дикого ужаса медленно, но упорно проникало в рассудок. Действовать нужно было как можно быстрее.
Мельком огляделась по сторонам. Мысленно чертыхнулась. С наступлением осени в доме всегда вставляются двойные рамы на окнах. Так лучше тепло сохраняется. Но они не открываются. Единственный вариант — разбить стекла. А пока я с этим вожусь, пройдет слишком долгое время.
Я присела на корточки, заглянула парню в глаза, крепко сжала худые мальчишечьи плечи:
— Слушай меня, я сейчас замотаю тебя в одеяло. Лицо тоже закрою. На счет три задержи дыхание. И не смей вдыхать воздух, пока я не скажу! Понял?! — Пашка нетерпеливо затряс головой. Его губы уже искривились, готовясь разразиться рыданиями. Но я не обратила на это никакого внимания. Завернула брата в одеяло по самую макушку и прижала к своему телу. Подняла на руки, зачем-то мысленно отметив, что в свои семь он весит совсем как пушинка.
— Раз. — прохрипела, перебарывая дикое желание сплюнуть горечь, собравшуюся на языке. — Два. — в животе предательски засосало от страха. — Три. — голос дрогнул. Я склонила голову как можно ниже и ринулась через кухню к самому выходу.
Плечо облизал язык пламени. Кожу на щеке обожгло. Простонала что-то вроде молитвы, потому что двигалась почти что на ощупь, выставив перед собой одну руку, а второй придерживая братишку. В такой плотной стене из дыма к выходу меня привести может только чудо.
— Пожалуйста, помоги. — неведомо к кому обращаясь, упрашивала высшие силы. Где-то у входа послышался грохот. Неужели что-то обрушилось…?
— Ты тут?! Настя! — голос с нотками медвежьего рыка узнала сразу. Артем!
По щекам катились градины слез. То ли от испуга, то ли от дыма.
— Я тут. — глотая ядовитые пары угарного газа, просипела. — Тут.
А дальше в голове помутнело так сильно, что я перестала соображать, что именно происходит. Какой-то шум, голоса, темнота.
И сильные руки, которые заботливо ухватили мое тело, ставшее в миг невесомым. Мне казалось, что я засыпаю. И только самые мельчайшие крупицы здравого смысла противились до последнего.
— Пашку. — прохрипела одними губами. — Пашку вынеси.
Но мужчина обхватил нас обоих, утаскивая к выходу за собой.
Уже через доли мгновений в нос ударил отрезвляющий свежий воздух.
— Глаза открой! Открывай глаза! — сердито прикрикнул мужской голос, а большие ладони не сильно отхлестали меня по щекам.
Я вцепилась пальцами в сырую пожухлую траву. Почувствовала, как сижу на холодной земле.
Не понимала, сколько прошло минут прежде, чем я осознала, что происходит. Распахнула глаза, когда Пашка отчаянно начал рыдать. И увидела, как полыхает наш дом. Словно одна из тех спичек, которые сегодня я вложила в руку нежданного гостя.
Зажмурилась, пытаясь прогнать навязчивое видение, но оно исчезать не желало. Дом и правда горел. Из треснувших кухонных окон уже струились языки пламени. Много ли деревяшке нужно, чтоб вспыхнуть?
— Тихо, тихо, все хорошо. — все те же сильные руки мужчины прижали меня к себе. А затем он снял с себя куртку, набросив ее на меня. Только потом я поняла, что сидела на улице в одной тонкой сорочке в цветочек. Пашка же закрывал ладонями сырое лицо, глотая глухие всхлипы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Мы все прекрасно понимали, что в свой дом я и Пашка уже не вернемся. Пожарная машина до нашей глуши будет ехать пару часов. За это время он выгорит дотла.
Я посмотрела по сторонам. Увидела, как возле нас стал собираться народ. Кто-то ахал и причитал. Пара мужиков бросились поливать дом ведрами, но это все равно ничему уже не поможет, поэтому большинство просто смотрело, оставаясь на страже, и готовясь дать огню отпор, если он решит перекинуться на другие дома.
— Насть, — брат прижался ко мне сильнее. — Что нам теперь делать?
— Не плачь. — я сглотнула горечь во рту. — Все будет хорошо. — произнесла, сама плохо веря в собственные слова.
5. Настенька
— Идем. — строго произносит Артем, поднимая меня с земли. Пашку он ухватывает за шиворот майки, потому что видит, что простые утешения сейчас не помогут. Мальчик в шоке, и этим обоснованы горькие детские слезы. — Идем, идем. — подгоняет мужчина. — Нечего вам на это смотреть. Согреться нужно.
Я не противлюсь, хоть ноги и отказываются уносить меня от пожарища. За пару минут пламя охватило весь дом, превращая наше жилище в огромный костер. Никто теперь не сможет помочь. Никто не сможет исправить то, что произошло.
Давлю жалкий всхлип и плетусь за Артемом. Он ведет меня с Пашкой к своему дому.
Замираю у входа в большой нерешительности. Сильно сжимаю ладонь братишки.
— Не обижу. — коротко произносит мужчина, обернувшись и посмотрев мне в глаза. — Не бойся.
Киваю. Переступаю порог веранды.
На кухне у Артема просторно и чисто. Мебели не много, наверное, только то, что осталось в наследство от прежнего хозяина дома. Я озираюсь по сторонам, обхватив себя руками. Тело дрожит до сих пор, в голове стучит кровь — последствия отравления запахом.
— Садитесь за стол. — командует новый сосед. Торопится достать из холодильника бутерброды, греет воду для чая. А потом уходит в дальние комнаты.
Пашка смотрит на меня с тоской. Безмолвно спрашивает, как дальше быть. Я с нежностью глажу его по щеке и поправляю сползшее с плеч одеяло.
— Не грусти. — тихо произношу и усаживаю его за стол. Неловко, конечно, орудовать на чужой кухне. Но нужно хоть чем-то отвлечь братишку, поэтому я ищу в ящиках чашку и наливаю мальчику чай.
— Пей. — разговариваю как будто на автомате. Голова все никак не может поверить в то, что произошло. Слишком страшно все это. Слишком неожиданно. В окна, из которых хорошо виден наш, уже почти выгоревший дотла дом, стараюсь не смотреть. Сборище народу вокруг него начало потихоньку рассасываться. Теперь год еще будут обсуждать новость — сироты погорельцами стали.
На кухню вернулся Артем со стопкой одежды в руках.
— Вот, — он выудил из стопки шерстяной свитер. — Это тебе, малой. — положил его на колени братишке. — А это тебе. Переодеться. — бросил на меня быстрый взгляд. — Большое, конечно все будет, но другого нет. — протянул рубашку и легкие спортивные брюки. Видно, что все мужское. Но я и за это ему благодарна. Из одежды то теперь у меня только ночная сорочка в цветочек.
— Спасибо. — еле слышно произнесла, и спрятала взгляд, пытаясь утаить слезы.
Артем ничего не ответил. Вздохнул с жалостью, и сел с нами за стол. Мы долго молчали. Только Пашка отхлебывал чай время от времени. Говорить о чем-то желания не было. Слушать слова утешения тоже. Каждый обдумывал что-то свое и пытался смириться с произошедшим. Уложить это в голове было сложно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Увидел, как у вас в кухонных окнах огонь полыхает. Сразу пошел. Что случилось то? — осторожно поинтересовался мужчина.
Я пожала плечами, не отрывая взгляда от пола, выкрашенного в ярко — коричневый.
— Печка, наверное. Она просела совсем за лето. Щели появились большие. А на улице уже холодно, вот я и решила протопить ее на ночь. Вроде все в порядке было, а потом меня Пашка разбудил, ну и вот… Дальше Вы знаете…