Его черты лица были слишком красивы и правильные даже в темноте, что не влюбиться, просто невозможно было. Моя рука непроизвольно коснулась его мягких, густых и до одури красивых тёмных волос. Он улыбнулся, и на сердце стало теплее.
Он лёг сзади на кровать, обнимая за талию и сопя где то, в районе уха. Так мы и заснули. Я вспоминала каждый прожитый с ним момент, и из за настигнувших врасплох слёз, у меня до жути разболелась голова. Я чувствовала как его тёплое дыхание согревало мою кожу.
Подвигать рукой или ногой я не могла, потому что прекрасно знала, что парень проснётся. Ещё в детстве, когда родители оставляли нас вместе спать в обед, Богдан всегда спал чутко, и когда я вставала попить воды, он быстро просыпался, и сам шёл налить мне жидкость, ибо боялся, чтоя спросонья что нибудь натворю.
Буквально чувстовала его сон, и улыбнулась, что сейчас, прямо сейчас он рядом. Завтра всё изменится. Он не сможет больше обнимать, целовать и говорить о подобном в присутсвии родителей. Обидно от непонимания и шантажа. Я понятия не имею что мы будем творить, если долгое время не подойдём и на шаг друг к другу.
Голова всё ещё не унималась. Будто в неё забивают ржавые, но прочные гвозди. Я терпела. Упорно терпела. Не могла встать и выпить таблетки, потому что боялась разбудить Богдана. Он начнёт переживать, поэтому это стоит содержать в тайне.
Так прошла моя мучительная ночь без сна. Богдан то и дело прижимал меня к себе и шептал, что рядом. Мне было до одури приятно и боязно, что скоро всё изменится. В плохую сторону.
***
На парах я сидела сонная, и порой, невзначай ловила ухом что то для себя новое, и старалась немного записать в тетрадь, но даже просто взять ручку в руки, у меня не хватало сил, не то, чтобы писать ею.
Утром, когда Богдан проснулся, он спросил спала ли я, ведь он увидел, что я просто лежала и смотрела на шкаф, что стоял параллельно к кровати. Пришлось врать. Нагло врать, чтобы скрыть правду. Как там говорят? Лучше горькая правда, чем сладкая ложь? Вовсе не так.
— Ты в порядке? — ткнула в бок Аделина, засомневаясь, что я слушаю лекцию.
— Ага. — ответила сонно.
— Точно? — прищурилась она, видно утеряв веру по моему внешнему виду.
— Я же сказала! — крикнула, а потом поняла, что натворила.
Получив выговор в конце пары, устало вышла из аудитории. Ко мне прицепилась подруга.
— Какая то ты нервная. — недовольно проговорила она, пока мы обходили студентов, и быстро проберались всё ближе к царству еды, так как три пары уже прошли, а голод не пропал.
— Нормальная я. — буркнула в ответ. Настроения не было. То ли из за родителей, то ли, что всё ещё не встретила за этот день Богдана.
Как бы я не выискивала взглядом его тонкую и широкоплечую фигуру, на глаза попадались другие незнакомые мне парни, и я расстраивалась всё больше. Неужели избегает? Родители прижали? И словно по заклинанию, я встретилась где то в далеке, со спокойно сидящим в коридоре на подоконнике парнем. Попав в омут обеспокоенных карих глаз, мне стало плохо. Чёрт!
Резкий укол в голову. Словно её проткнули острой огромной иглой. Я тихо застонала и чуть облокатилась о стенку, захмурив глаза и прижавшись рукой к виску.
Аделина напуганно подскочила ко мне.
— Ты чего? — услышала я где то издалека.
— В-всё нормально. — заплетающим языком ответила ей.
— Ты вся бледная, как призрак. Что с тобой? — я будто упала в чёрную дыру, где не просачивался ни единый малюсенький проблеск света. В голову всё ещё пихали иглу, и у меня заболели глаза от напряжённого зажмуривания.
Что со мной?
Только я успела задать себе этот вопрос, как почувствовала нежные руки на своей талии. Я прекрасно понимала кому они пренадлежали. Одна версия меня радовалась, что Богдан рядом, и он защитит от сильной головной боли, хотя и не догадывалась как, а другая твердила, что он не должен видеть моего страдания и грядущей слабости!
— Она вся горит. — я не узнала его голос. Где то издалека, я услышала ошарашенный вздох Дели, и попыталась открыть глаза, но боль усилилась, и я тихо промычала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Меня кто то мгновенно схватил на руки и понёс быстрым шагом, чуть ли ни бегом куда то.
Голова всё ещё разрывалась, пока я вновь не услышала голос медсестры, которая что то вколола мне в руку. А после, я провалилась в ещё большую темноту, из которой смогла выбраться, лишь спустя время.
***
Обеспокоенные глаза Богдана — вот что я увидела, когда очнулась, видимо, мне вкололи успокоительное.
— Всё хорошо, я рядом. — ласково сказал брюнет, поглаживая мою руку.
Я лежала на медицинской кушетке, где возле меня сидел Калашников.
— И часто у вас головные боли, Владислава? — услышала где то сбоку строгий голос нашей медсестры. Ей на вид было под 30 лет.
— Уже три недели.
— Почему врачу не показались?
— Думала, пройдёт.
— Не прошло, как видишь.
Она встала из за стола и появилась на виду, спрятав руки в карманы белоснежного халата.
— Подозреваю у неё менингит. — тем же строгим голосом обратилась она к Богдану.
Его брови автоматически нахмурились. — Пройдите к врачу по этому допуску. — она протянула парню что то написанное на листочке.
— Можно прямо сейчас? — голос Богдана не отображал ничего хорошего.
Я за эти разговором успела подняться на ноги, придерживаясь за холодную ладонь Калашникова.
— Да, освобождение я уже отдала. — мило, но сдержанно улыбнулась нам женщина, и вновь села за столик, давая понять, что разговор окончен.
Он повёл меня к выходу, быстрым шагом, не говоря ни слово, пока мы не сели в машину.
Его эмоции выходили из под контроля, это было видно по нервозным движениям.
— Какого чёрта ты молчала? — рявкнул Богдан, как только институт ушёл с поля зрения.
— Не хотела, чтобы ты волновался.
Злой взгляд, и я умолкла. Лучше его сейчас не трогать…
До больницы мы доехали быстро, и я была в нетерпении результатов. Потому что голова вновь начинала колотить…
Радоваться или плакать?
Сдав анализы, мы с Богданом сидели на больничном кресле в коридоре, дожидаясь результатов, которые должны были вот-вот прийти.
Эта больница довольно таки дорогая, поэтому терять несколько дней на результат не придётся. Парень облокатился головой о холодную стенку, руки перебирали пальцы, ноги широко раскрыты. Видно, он любил чёрный цвет, ибо вся его одежда сейчас была только в нём. Большие рокерские ботинки на высокой подошве, рваные джинсы, кожаная куртка, а под ней футболка. Так же, его наряд дополняла серебрянная цепь, что брыкалась на шеи. На гладкой и сладкой шеи…
— Долго будешь рассматривать? — неожидано провозгласил брюнет, не отрываясь от потолка.
Я вздрогунла, но отвела взгляд на свои кеды.
— Ты невыносима. — выдохнул он, притянул меня за талию, так, чтобы я положила свою голову на его плечо. От этого жеста внутри взорвались тысячу мелких бабочек, что щекотили внутренности.
Правая рука легла на плечо, нежно поглаживая, я тихо всхлипнула.
Богдан резко отстранился и с расстерянностью посмотрел в мои глаза.
— Ты чего? — слёзы уже медленно стекали с моих глаз. Я правда не хотела, чтобы он волновался…а теперь он ко мне холоден…я сама виновата!
— Прости, что не рассказала. — его пухлых губ коснулась тёплая улыбка, которая с детства согревала мою душу.
— Не морочь голову, душа моя. Всё нормально, сейчас для нас главное, чтобы с тобой было всё в норме. Слышишь? — я судорожно закивала, улыбаясь пониманию парня.
Он прижал меня к себе, и я уткнулась в его мощную грудь. Скоро его футболка промокнет от моих слёз, но на своё удивление, я быстро взяла себя в руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Через пару минут из кабинета вышел врач, с готовыми анализами в руках.
Его улыбка погасла:
— У вас менингит, Владислава.
— Что? — я скорей это произнесла от неожиданности, чем от недопонимания.
— Это болезнь. Причины стрессовая ситуация, частые нагрузки, слёзы, боление головы. Скажите, в последнее время вы чувствуете нервозность и грубость к окружающим?