— Чего вам, обезьяны?
— И почему ты такая невежливая? — мило улыбнулась Аня.
— Она живёт на отшибе города, она деревенщина. Она и людей то нормальных ни видела. — процедила Рита.
— Вот смотрю на вас, и всё ещё не вижу. Может подскажите где таких можно встретить?
— Понятовская?! — громко произнесла учительница мою фамилию. — Тебе что-то не понятно?
Девчонки тихо рассмеялись.
Я медленно повернулась к ней.
— Я же просила не называть меня по фамилии! — с вызовом взглянула ей в глаза.
— А я просила не вертеться на моих уроках. Что не понятного, Понятовская?
По классу пробежали смешки.
Да она издевается надо мной!
— Есть кое-что, что мне не понятно, Мария Фёдоровна. — я фальшиво растянула милую улыбку.
— И что же?
— Мне не понятно, какого чёрта я здесь делаю! — ядовито огрызнулась.
В классе повисла тишина. Мария Фёдоровна озадаченно уставилась на меня, не зная, как реагировать на моё заявление.
— Wszystkiego dobrego! — пожелала всего хорошего на польском, подхватила рюкзак, и прежде чем захлопнуть дверь класса, услышала заикавшейся голос учительницы.
— На мой урок… без формы… я пойду к директору!
Ага, удачи, подумала я.
— Уроки ещё не кончились! — ко мне подбегала вахтёрша.
Двери школы запирались во время учебного времени, чтобы злостные прогульщики не смогли выйти, а курящие — насладиться сигареткой за углом. Директриса школы, строго наказала следить вахтёрам за этим процессом.
— У меня закончились. — заверила её. Поднесла руку к замочной скважине. — Otworzyć! — прошептала, пока вахтёрша бежала к двери.
Замочный механизм перещёлкнул, и дверь податливо отварилась. Не слушая крики недоумевающий женщины, спустилась с крыльца, и покинула территорию злосчастной школы.
Прогулка до автобусной станции, затем поездка до нашего особняка понемногу меня успокоили. А вот недовольные голоса, доносящиеся с кухни, поднимали новую волну негодования.
— Мира! — воскликнула мать, завидев меня. — Что ты опять натворила? У меня три пропущенных от твоего классного руководителя! Я уже устала краснеть за тебя.
— Так не красней. Поменяй номер. Обещаю, никому его не скажу. — я скинула рюкзак на диван, взяла со стола бутерброд, отправляя его в рот.
— Это мой бутерброд! — воскликнула моя старшая сестра.
Ещё та лицемерка. Длинные, уложенные светлые волосы. Короткое чёрное платье, яркая косметика. Само воплощение женственности и стервозности. Уставилась на меня своими большими голубыми глазами, словно в холодильники кончилась еда, и я обрекаю её на голодную смерть.
— Ивонна, мне кажется, что ты поправилась. — я посмотрела на её бёдра. — Нет, не кажется.
— Мама! — жалобно протянула она.
— Мира, что произошло в школе? — мама замерла около плиты, пристально наблюдая за мной.
— Позвони учительнице, если тебе так интересно. — ответила с набитым ртом.
— Мира без позволения ушла из класса. — в дверях нарисовалась младшая сестра.
Светлые волосы, как и у всей нашей семьи. Поднятый к верху носик, тонкие губы. Высокий лоб — единственное наше с ней сходство. Полная противоположность нашей старшей сестры. Скромная девочка, тайно влюблённая в мальчика из старшего класса моей параллели. Предпочитает остаться в числе его тайных поклонниц так, как считает, что она не в его вкусе. Девятый класс, первая любовь… отвратительно.
— Ветта, Ветта, нехорошо сдавать старшую сестру. — укоризненно взглянула на неё.
— Она бы всё равно узнала, Мира. — подошла к столу, схватила только-что сделанный Ивонной бутерброд. — Миру доводят девчонки из класса.
— Ветта! Прекрати! Никто меня не доводит! — прикрикнула, на что та лишь пожала плечами.
— Да вы издеваетесь!! — заверещала Ивонна, вернувшись к столу. — Я что, для вас делаю еду?! Мама!
Я усмехнулась.
— Спасибо, rodzeństwо! — я показательно вытерла подушечкой мизинца уголки рта. — Ты настоящий друг.
— Прекратите препирательства! — раздался строгий мужской голос.
— Дядя Радомил! — вскликнула я. — Ты сменил ночной образ жизни? Я уже подумала, что ты и Януш с Анджеем, решили спрятаться от нас в ночи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Ты не в том положение, чтобы ёрничать, Мира. — Твоё поведение…
— Оставляет желать лучшего! — закончила я за него.
— Поскорее бы тебя отправили в дом Святого Борова. — ядовито бросила Ивонна.
Я замерла. Дом Святого Борова — это место куда отправляют несостоявшихся ведьм. Что-то среднее между тюрьмой и домом престарелых. Вроде, как и отдых с последним пристанищем для стариков, и одновременно наказание для преступников.
Ивонна поймала на себе осуждающие взгляды. В это время на кухню зашли и Януш с Анджеем. Они замерли за моей спиной. Я обернулась, смотря брату в голубые глаза.
— Анджей, — прошептала я. — Ты слышал об этом?
— Мира, я…
— Ты неправильно поняла, Мира. — обратился ко мне брат матери.
— Анджей, они разговаривали об этом? — мои глаза заблестели от подступающих слёз.
Белобрысый братец медленно, но глубоко кивнул.
Я осмотрела всех по очереди, презрительно заглядывая в глаза каждому члену своей семейки.
— Прекрасно! — замотала головой, расплываясь в кривой улыбке. — И чья эта идея, мамочка?
Она молчала, виновато отведя глаза.
— Если отец узнает об этом…
— Августин мёртв! — громогласно заявил Радомил.
— Нет!! — прокричала я. — Вы можете хоронить его сколько вам угодно, НО, он придёт, придёт, — мой голос срывался на крики. — И спросит с вас за всё, что вы натворили!
— Не смей! Не смей так говорить с нами! — рычал брат отца. — Маленькая, заносчивая девчонка! Совсем страх потеряла? Чувствуешь себя свободной? Ты совсем вышла из-под контроля! Делаешь всё, что тебе вздумается, не чтишь наших правил, наплевала на мать… дерзишь старшим, задираешь сестёр! — он выдохнул, понимая, что болтнул лишнего. — Мира… мы желаем тебе добра…
— Ты мне не отец… — смахнула несколько слезинок, упавших на щеку.
— Мира… я не пытаюсь занять его место, но тебе придётся смириться. Отныне я глава этого дома и этой семьи. — хватаясь за сердца, хрипло сказал Радомил.
— Что с тобой? — мама поспешила к мужчине.
— Молодец, посмотри до чего довела дядю! — прощебетала старшая сестра.
— Иди в свою комнату, Мира… — тихо сказал Януш.
— Пойдём, — Анджей потянул меня за руку, выводя из кухни.
Я лежала на кровати, широко раскинув руки и ноги. В наушниках играл КиШ. Я тихонько подпевала.
— Разбежавшись спрыгну со скалы. Вот я есть и вот меня не стало… и когда об этом вдруг узнаешь ты — тогда поймёшь кого ты потеряла…
Дверь приоткрылась, но я упорно делала вид, что не замечаю этого. Я не хотела ни с кем ничего обсуждать. Продолжала подпевать:
— Ах, за что меня, бросили в подвал? Разве ж это я, денежки украл? Я ведь ни такой, я ведь не злодей! Никогда не крал, деньги у людей!
Желающий побеседовать приблизился, усевшись на край кровати. Я отвернулась, так и не посмотрев, кто именно решил до меня доколебаться.
— Быть таким как все, с детства не умел. Видимо такой, в жизни мой удел… — кто-то положил руку мне на плечо. — А можно просто отвалить от меня? — я с вызовом поднялась, почти срывая с себя наушники.
— Хочешь отвлечься? — спросил Анджей.
— Чем? Поиграть в шахматы с дядюшками? Или провести вечер за просмотрами сериалов с мамочкой и любимыми сестрёнками? Этим же они обычно занимаются?!
— Нет, — усмехнулся. — Я тебе кое-что покажу. Открою одну тайну. Для этого будь ровно в полночь у двери, ведущей в подвал.
— Решили меня замуровать? — выгнула бровь.
— Нет, глупая. Но об этом никто не должен знать. Радомил запретил говорить об этом вам, но тебе я покажу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ну если Радомил запретил, я просто обязана пойти.
Мы засмеялись.
Ровно в полночь мы встретились около двери. Анджей открыл её большим старым ключом. Придерживаясь друг за друга спустились по скрипящим деревянным лестницам. Он взял со стены факел, протянул мне.