О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса. Страница 38

Такое вот спасение.

Я отвернулась от окна и легла на постель. Тревога нарастала… или это предчувствия? В такие моменты как не порадоваться, что я плоха в предвиденьях! Но как же тихо…

Время замедлилось, а секунды тянулись, будто заколдованные, и я очень остро, всей кожей ощущала их бег. Давно заметила, что мысли о времени и мысли о смерти — постоянные соседи, они часто приходят вместе — уж не знаю, почему.

Это всё иронично. Когда-то я так мечтала, что он умрёт, а теперь смерть и жизнь, любовь и ненависть между нами кажутся всего лишь весами, склоняющимися то в одну, то в другую сторону. Может, это приходит неизбежно, если прожить достаточное количество лет и жизней, повидать несколько эпох и режимов, познать на себе суть перемен? Хотя, скорее правда в том, что мы с ним оба стали жертвами своего времени. Но времена меняются… Среднестатистические люди не могут этого наблюдать, но колдуны — да.

Я почему-то вспомнила светлого Светлого Мастера, учителя Дайнора. Прошлого не существует, верно? Не в этом ли суть прощения? Люди меняются каждую секунду; после расставания ты уже встречаешь кого-то иного. Потому что прошлого, по большему счёту — нет. Есть уроки, которые мы извлекаем, и есть память, которая с нами играет. И нужно всегда учитывать первое, но не быть рабом второго.

Я прикрыла глаза и почувствовала Тьму вокруг. Это было ровно то же самое, что я испытывала, отправляясь в наваждение — ощущение присутствия, единения, общности. Ей не нужны дороги, чтобы приходить, не нужны ключи, чтобы открывать двери: Она сама — и дверь, и ключ.

Вокруг стало ещё тише, прохлада и покой овеяли меня.

— Мама… — шепнула я. Слёзы потекли по щекам, и я ощутила Её успокаивающие прикосновения — не к телу, но к тому, что в светлой традиции принято звать душой.

И я поняла, что надо сказать.

— Мама, я столько раз молила тебя о помощи. Чтобы ты помогла мне отомстить… Я была молода, мне было больно, и страшно; от этого часто злятся и делают глупости… Я была глупа, да. Но теперь… я отпустила минувшее и не хочу больше быть его рабыней. Мама… прошу, верни его ко мне. Пусть он вернётся живым, а всё остальное — прошлое и настоящее — я сделаю всё, чтобы преодолеть. Молитва о жизни честнее и чище молитвы о смерти… Пожалуйста…

Тьма окружила меня, и я свернулась в Ней, как в колыбели, проваливаясь в безвременье.

— Адри? Что случилось? Ты плачешь? — тихий голос Саннара вырвал меня из транса. Руки его заскользили по моим щекам, и первым, что я увидела, открыв глаза, было его склонившееся надо мной лицо. Измождённое, постаревшее, как у любого выложившегося на полную колдуна, с запавшими глазами, но — живое.

Совершенно точно, вполне определённо — живое.

И я подалась вперёд, обвила его руками, и ногами, и хвостом. Он попытался что-то там блеять касаемо того, что грязный, но мне было плевать. Да, изгваздан и закопчен он был знатно, но так и я — не светская дама. Да и, если честно, дело тут не в воспитании. Того, кого любишь, будешь с удовольствием целовать, даже стоя по горло в болотной жиже. И получать удовольствие. И вообще, нечего тут разговаривать! Мне его губы нужны для других целей.

— Адри, — позвал он, когда у нас перестало хватать дыхания, и поцелуй прервать таки пришлось. — Что случилось? И перестань делиться со мной силой. Вам она нужнее.

— У меня резерв больше, — отозвалась я негромко, отметив про себя, что самые глубокие морщины разгладились. С утра его лицо снова будет молодым — вот и хорошо. Хотя для меня, по большему счёту, нет разницы.

— Всё в порядке? — спросил он тихо.

— Да, — облизала губы. — Я… видела Белое Пламя.

Он помолчал, а после вздохнул и прилёг, притянув меня к себе и уткнувшись лицом мне в волосы.

— Я не знаю, — вздохнул он. — То ли мне радоваться, что ты волнуешься, то ли огорчаться, что настолько недооцениваешь. Ответ — нет, моя леди, я не позволю забрать у меня всё это сейчас, когда только-только начал по-настоящему жить. Когда больше нет проклятой войны, и понемногу начинается расцвет магической науки, и у меня будет маленькая дочь, и я могу, просыпаясь, видеть твоё лицо… Но признаю, твоя реакция даёт надежду. Адри… мы ведь попробуем? Да, мы давным-давно не молоды, не идеалистичны, но…

Я расхохоталась от смеси облегчения и счастья, но поддеть не преминула.

— Мой лорд, где же твоё воспитание?! Ну кто говорит женщине, что она "давным-давно не молода"?

Он фыркнул, как раздраконенный ёжик.

— Мы не на переговорах, так что не придирайся к деталям! Для тёмных нашего уровня возраст — скорее преимущество, чем недостаток… почти во всём, хотя и увеличивает порог вхождения. И, для справки, я всё ещё жду твой ответ.

— Да, — сказала я, не позволяя себе передумать. — Мы попробуем.

А про себя добавила: "Мы пережили любовь и ненависть, Чистильщиков и войну, мы ломались в чужих руках и разбивались на осколки, умирали и возвращались к жизни. Неужели не справимся теперь? Ради того, чтобы воплотить общие мечты в реальность — мы должны попытаться".

Эпилог

Вызов к Императрице, один на двоих, был доставлен в мой дом утром пятого дня после памятных событий.

Город ещё лихорадило, но самые серьёзные треволнения благополучно улеглись: догорел Белый Огонь, подсчитали число жертв (оно на удивление оказалось относительно небольшим благодаря остановившим распространение чар колдунам), казнили заговорщиков.

Светлого Дайнора, как и его помощничков, действительно отпустили, не предъявив никаких обвинений. Джин, однако, пообещала, что устроит красавцам такие отработки, за которыми они просто не смогут думать о каких-либо подвигах; Саннар поболтал с ректором Академии Чернокнижия, чтобы колдунам, вовлечённым в отряд народных мстителей, тоже было чем заняться. Дети талантливые, идеалистичные, с избытком жизненных сил — вот пускай и направляют свой неуёмный энтузиазм на благо родных учебных заведений. Мы будем спокойней, а они — целее.

Говоря о Саннаре: эта хитрая колдовская сволочь пытается переманить меня к себе в дом! Точнее, семейный склеп… простите, городскую резиденцию Беалонов, которую этот колдун считает домом.

Пока что он сманивает ненавязчиво, намёками и оговорками. Я не поддаюсь, разумеется, благо собственный двухэтажный особняк меня вполне устраивает, но на хвост мотаю: рано или поздно это станет проблемой. Как ни крути, мы оба — личности властные, состоятельные, при должностях и статусе. Разумеется, привыкли, что в доме всё своё, быт обустроен в соответствии с личными нуждами, и хозяин — один. Для нас перекроить привычки под другого — то ещё испытание.

Честно, вот в этом разрезе я вполне понимаю состоятельных мужчин, которые предпочитают заводить себе в качестве жён или содержанок молоденьких дурочек из семей победнее. Если так подумать: юная золушка приходит в богатый дом ни с чем, особых притязаний не имеет, возразить добродетелю не смеет… сама пару раз за последние десять лет заводила себе таких вот, только мужчин. Удобные, как тумбочки! И никаких бытовых проблем. В какой-то момент зарываются, конечно, но тогда можно за шкирку — и на улицу.

Благо замена всегда найдётся.

Одна беда — одного лорда Саннара, отличного собеседника, интересного соперника, опытного любовника и яркую личность, отношения с которым так дорого дались нам обоим, я не променяю и на сотню мальчиков-однодневок. И, смею верить, он думает примерно так же касаемо меня и прелестных милых девушек. Как знать, конечно (гарантий в таких вещах быть не может), но я предпочитаю в нас верить. А с жильём… что-то решим. Это определённо не худшее, с чем мы сталкивались по жизни.

Императрица ожидала нас в Чёрной Гостиной, что само по себе было знаком монаршего фавора. Если раньше у нас и были сомнения касаемо этой встречи, то теперь мы успокоились: Её Величество не испытывает недовольства. Переглянувшись с Саннаром, мы вошли в роскошную комнату.

— Ваше величество…