— Сейчас ты думаешь, какая ты неудачница, что не стала кем-то другим, верно? — словно скучая, протягивает подруга.
— Почему ты так думаешь? — удивленно смотрю на неё.
— Ну, ты могла бы стать акулой бизнеса, останься ты в подчинении у Глеба — у тебя были все задатки. Могла бы стать рок звездой, судя по Лёшиным отзывам о тебе и о твоём тембре… я-то, видишь, не настолько музыкальна, мне судить сложно. А в итоге ты — жена Вознесенского с маленьким Вознесенским у себя в животе. Своей, возможно, головокружительной карьере ты предпочла семью — причём сделала это неосознанно. А микрофону предпочла телефон, с потерянными людьми на другом конце провода. И теперь, оглядываясь на все свои потенциальные возможности, ты, наверное, грустишь…
— Нет, — качаю головой, находя взглядом любимую светлую голову, — нет, — повторяю, встречая тепло карих глаз.
Всё, о чём она говорила… все те возможности, которые она перечислила… всё это было будто бы не про меня. Будто это звучали отголоски какой-то давно забытой, прошлой жизни…
Я провела рукой по животу, прислушиваясь к маленькой хрупкой жизни внутри меня.
— Нет? — немного недоверчиво, но при этом, словно с каким-то внутренним одобрением моего ответа, переспрашивает Лина.
— Нам двоим пришлось через столько всего пройти… Столько всего испытать… Но он никогда не переставал улыбаться и никогда не переставал поддерживать меня — даже когда я сама того не хотела… Может быть, он ангел?
— Нет, он просто влюбленный в тебя дурак, — философски заключает Лина.
— Тогда я счастлива… — улыбаюсь, глядя на ответную улыбку, засветившую мне с любимого лица, — с ангелом было бы сложно жить… крылья, нимб, все дела… ну, ты знаешь.
— Ага, я-то знаю. Только у меня были бы другие проблемы: копыта, рога, изо рта огонь…
Усмехаюсь, смотрю на подругу.
Я рада, что мы все друг у друга есть.
Я рада, что в своё время мы нашли друг друга.
И я всегда буду помнить, кто всех нас объединил…
Конец