Посадка в лужу (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 63

Я вскочил, разворачиваясь к сидящему мастеру-шиноби, понимая, что уже давно и во всем опоздал. За это время меня бы даже смертный успел бы прибить.

— Нет, — Акахиро и не думал вставать и нападать. Он даже не посмотрел в сторону своей начальницы, как я начал понимать — уже бывшей. Просто оповестил её о том, что не будет. А почему?

— Что?! — надрывно вырвалось у Ай, — Почему?!

Нихонец встал, неторопливо отряхнул свои штаны, распрямился, и глянул на архимага. Недобро, искоса. Презрительно.

— Не желаю, — коротко пояснил он свою позицию, — Ты бесчестная. Всё — бессмысленно.

Ай села, где стояла, как будто у нее отказали ноги. Возможно, так оно и было. Она совершенно стеклянным взглядом смотрела, как Акахиро Рю отряхивается и разминается, выполняя зарядку явно напоказ. Я с интересом наблюдал, больше было не за кем. Умный Ёж с Бенедиктом уже ушли.

— Кирн… прав, — сказал наконец развернувшийся к бывшей начальнице Рю, — Мы строим будущее на костях тех, кем больше не являемся. Мы строим его на крови тех, кого не заслуживаем. Мы — зло, убивающее мир. Я не буду в этом участвовать. Ухожу.

С этими словами шиноби пропал. Сразу, не дав никому шанса на ответ. Ни мне, ни Митсуруги. Наверное, был не до конца уверен в своем решении, спешил сжечь мосты. Можно его понять… а еще лучше — последовать примеру.

Но… не хочется.

Пришла пора раскрыть карты.

Сегодня у одной «золотой» волшебницы явно не лучший день в жизни.

Эпилог

В огромной пещере, где сквозь поросль триаллиса то тут, то там проглядывала чернота неразрушимого материала стен, потолка и пола, стояли друг напротив друга двое разумных.

Двое бессмертных.

Хрупкая розововолосая девушка, почти девочка на вид, была затянута в облегающий черный комбинезон, оставляющий открытым только лицо, на котором ярко сверкали огромные голубые глаза. Девушка была настолько хрупкой и изящной, что казалась выточенной из кости куклой, хрупкой марионеткой, чем-то, что хочется закрыть собой, оберегая от опасностей этого мира. Заплаканное лицо, легшие под глазами тени, снежно-белая кожа, маленькие ручки, сжатые в кулачки, напряженная сгорбившаяся поза — всё это демонстрировало, что розововолосая испытывает сильный стресс и готова к отпору.

Окажись в этом зале посторонний наблюдатель, он бы без малейших сомнений бы указал на причину столь неважного состояния девушки.

Напротив хрупкой фигурки стояло настоящее чудовище — два с половиной метра жилистой плоти, покрытой толстой серой кожей, длинный тонкий хвост и почти человеческое лицо, заросшее короткой черной бородой. Одетый лишь в подобие боевой кожаной боевой юбки гигант курил трубку, рассматривая стоящую напротив него девушку. Он стоял совершенно расслабленно, не обращая внимания даже на то, что между пальцев его оппонентки то и дело с треском пробегают искры активной магии. Боевой магии.

Для любого, кто случайно бы спустился в недра земной поверхности, пройдя по извилистым ходам многие сотни километров, сражаясь с населяющими их тварями, в число которых теперь еще входили и голодающие нечеловеческие беженцы, было бы непонятно, что тут происходит. Девушка защищается от чудовища? Чудовище чувствует себя настолько уверенно, что даже не угрожает девушке? Что вообще тут происходит? Что эти двое тут забыли?

Ну, к утешению этого путешественника, который мог бы стать гипотетическим наблюдателем, можно было бы сказать, что эти двое сами понятия не имеют, что делают.

— Дай мне одну причину… всего одну причину, по которой я не должна убить тебя здесь, на месте! — шипение, которое издала Митсуруги, должно было бы пугать… наверное, но мешало то, что голос архимага дрожал.

— А за что? — спросил я, садясь перед ней по-турецки. Ай промолчала, поэтому я, выждав немного, спросил, — Я игнорировал твои приказы? Предал тебя? Нет. Даже после того, как узнал, что ты рассчитывала всех нас оставить в Подземном Мире. Подстраховался — да. Но ты, Митсуруги Ай, была во главе этой экспедиции. Ты набирала разумных. Ты принимала решения… в том числе и о боге-посреднике. Так за что меня убивать?

Волшебница молчала, меряя меня взглядом. Я сидел и курил свою трубку. На душе было полное спокойствие. Можно сказать — я подбрасывал монетку.

Если эта гипотетическая монетка упадёт орлом, то Ай убьет меня здесь и сейчас. Десять лет… за них многое изменится. Воскреснув, я узнаю, как сработали мои «закладки» с информацией против Нихона, увижу, что решили боги во главе с Эттой, что предприняла Лига Некромантов. Гвоздей в крышку гроба этой тайной империи я уже забил целую кучу. Нужно лишь время.

Решка: Ай не нападает. Мы либо разговариваем, либо расходимся — не суть важно. Тогда мне придется брать всё в свои руки, чтобы успеть отозвать кристаллы. Не вешать на себя метки клятвопреступника, предателя, нарушителя слова. А их будет много. Конечно, с моим Статусом любая негативная метка это как слону дробина, но это совершенно не значит, что нужно пускаться во все тяжкие.

Монетка упала. Митсуруги опустила руки и села напротив меня, глубоко и печально вздохнув.

— Мы оба потеряли, ничего не получив, да? — выдала она самую грустную и усталую улыбку на свете.

— Почему? Я получил много уровней, а ты четкое понимание, что руководство экспедициями — это совсем не твое, — попытался я найти что-то хорошее в сложившейся ситуации. Судя по блеснувшему враждебностью взгляду волшебницы, получилось у меня не очень.

Посверлив косноязычного орка взглядом, Митсуруги распласталась на камнях, уставившись в мерцающий триаллисом потолок пещеры. Спустя несколько минут, она внезапно начала говорить:

— Знаешь, ты прав. Из меня отвратительный руководитель. Да и насчет страха ты был прав. Ментальный маг вызывает страх, заставляет подчиняться. Я никогда не пробовала договариваться… не умею этого делать. И совершенно не разбираюсь в разумных, в чей разум не могу зайти.

— Зачем же ты тогда нас таких набрала в команду? — вопрос вызвал недоуменный взгляд волшебницы, — Ааа… — догадался я, — Затем, чтобы там нас и оставить. Меньше народу — больше кислороду. Понял-понял.

Ай вернулась к разглядыванию потолка.

— Как только я появилась в этом мире, меня сразу же отправили на миссию, — внезапно начала рассказывать она, — С первого уровня. Сразу же. Единственный шпион Нихона — особенный, уникальный, привлекающий внимание. Я должна была влиться в мировое сообщество, занять там полагающееся «золотому» классу положение, обрасти связями…

— …а стала сахарной косточкой среди своры голодных псов, яростно рвущих друг друга по малейшему поводу. Мир с бессмертными отвратителен, Кирн Джаргак. Мы беспощадны как дети, ломая чужое, пытаясь создать своё. Вечный страх, что из-за угла покажется кто-нибудь, для кого все твои силы, люди и достижения — лишь пустой звук. Страх неведомого пришельца, который придёт, заставит, подчинит и использует. Просто потому, что будет сильнее, больше знать, больше уметь. Вечный страх стать слугой чужого.

— …и поэтому вы сами делаете слуг. Точнее — Слуг, — невесело хмыкнул я, — Огромная планета, чьих богатств хватило бы на всех! Живи, люби, сосуществуй, развивайся — никаких помех, никаких ограничений! Но нет, мы будем лелеять принесенное с собой дерьмо, будем пытаться строить новый мир по старым лекалам, будем цепляться за расы, языки, отжившие своё культуры и религии, превращая этот прекрасный мир в поле боя без победителей.

Митсуруги хмыкнула, заводя обе руки за голову.

— Я помню такое мирное время, — сказала она после долгой паузы, — Пять лет, наполненные покоем, достатком, работой. Не нужно было никуда бежать, ни с кем бороться, нечего было доказывать. Смертные и бессмертные Вавилона сосуществовали в гармонии. Скучаю по тем годам, орк. Сильно скучаю. Всегда.

— Как трогательно, — не удержался я, оскаливаясь, — Мир, гармония и покой одной маленькой девочки… всего лишь за счет контролируемого ей монаха.