В настоящее время известны 19 списков «Риторики» Козмы 1710 г. В отдельных списках сочинение названо «Книга всекрасного златословия». Учебник содержит 4 кратких предисловия и разделен на 3 книги: в 1-й описаны цели и сущность риторики, общие места; во 2-й – части речи; в 3-й говорится о сказании и благовещении, которые «зрятся в красносладкоглаголании и хитроплетении периодов и в медоточном вещании языка»; в 4-й – о «схиматах» (фигурах речи); к последней приписаны «две части художества риторскаго» – «о мниме или памяти» и «профоре» («изглашение словес и гласа риторова испущение»).
Настоящий текст публикуется по списку РГБ, ф. В. М. Ундольского, № 879. Для публикации отобраны отрывки из предисловий, начальные главы с определениями риторики, несколько статей с описанием общих мест и примерами – «парадигмами».
Пречистой приснодеве Марии – аггельски радуйся!
В руку твоею святою, о Пречистая Дево, книга сия лежит, не яко ты сия требуеши, понеже пучина еси всех благ, но яко твоих тебе леть приносити, зане сама сущи источник милости, естественнориторствовала еси сию, и во многия и многия места прекрасным именем овенчала еси. Тем же и помощию твоею во сто плодотворити.
Кто бо когда риторствовати возможе, яко же ты, всемилостивая госпоже моя? Кто тако может умолити неземнаго, но небеснаго гигантопобедника судию? Яко ты пучина всея мудрости, ты бо и риторствующи побеждаеши и умолчающи пречюдно умоляеши. Ты милости сущи силы вся можеши, и молитва, не вся хощеши, елика можеши, разрешаеши язык, во еже глаголати, и абие вяжеши руки страшнаго судии, во еже не воврещи грешнаго в тартар. Отверзаеши уста во еже умолити, и абие судии заграждаются уста, во еже не противоглаголати тебе, матери своей сладчайшей. Но что реку или что напишу: славу ли твою, но и аггельский ум не достизает; честь ли твою, но и шестикрилатии серафими долетати не могут; силу ли твою, но самосилия сущи милости вышши еси всея силы.
Аще когда Григорий богословствоваше, ты им дала еси помощь. Тем же не земная, но яко небесная глаголаху. Аще хрисос‑томы поучиша, ты им собеседовала еси – тем же не их, но твое риторствование. Аще дамаскины медоточиша, ты, славно с небес сшедши, со возлюбленными ученики твоего сыны не пчелы, но углие меда в книжном видении во уста их вложила еси. Тем же, елико глаголаша речи, толики спасоша человеки, и елика начерташа писмена, толики прияша похвалы, победы на враги взяша, елики на земли часы пожиша, еретики толики прободоша, елижды трость в руце си прияша. Оставлю ныне глаголати, яко толика чюдеса их, елики от них написаны книги, и яко толикими устами тыя мир хвалит, елики в книгах их написаны строки. Имена же их толики гремяще языки величают, елико песок при мори и звезды на небе.
Но горе малоумию, горе гугнивогласию и сухоте языка моего, вкупе и пера моего бессилию! Малая глаголах, вящьшая же умолчах, малейшая написах, и величайшая оставих, и, вкратце рещи, подножия изрек, всего венец проглотих. Си есть более всех, но увы мне: како напишу, како изреку, трепещет ми рука, изсыхает язык, сие токмо риторственно изрекла еси: буди – и абие Бога на землю свела, невместимаго вместила, бесплотнаго воплотила, нерожденнаго родила и пеленами обвила, и во яслех положила еси. Отсюду аггелы по земли шествуют и человеци на небо в(з)летают, земля бо небо бывает и небо землею является, слепые прозирают, хромии врачюются, грешнии очищаются, пророци свобожаются и, просто рещи, Бог человек и человек Бог бывает.
О предивныя (чюд) риторики! О всемогущаго ритора! О неизреченныя силы Твоея, Богородителнице, и неизглаголаннаго Твоего риторствования крепости! Тебе убо, о мудрая Госпоже моя, приношу сию книгу в знамение малейшее велия моего к Тебе благоволения и любовию к Тебе кипящия моея души познание. Приими, приими сию, молю, о Пречистая Дево, и абие златопарному и вернуслужителю Твоего сладкаго Сына, архистратигу яве вручи Михаилу, да скоро скоро облетев, во вся славнороския отнесет грады. Молит о сем Твое благоутробие собственный всем россом заступник во светлех изряднейший Алексий Чюдов (?). И сие за нево обители сих зовомый Чюдов, аз грешный, странствуя и на тех молитвы надеяся, пучину книги сея начах плыти. Мне же в воздаяние малых трудов сих умоли, Госпоже, Судию праведнаго, яко да в день судный должайшую веригу разрешит грехов моих, небеснаго царствия своего мя сподобит. О сем, паки и паки пад на помост, поклон Ти творю должно.
Честных Твоих ног одушевленое подножие пучиногрешный Козма и монаходиакон Афоноиверский.
* * *Трудолюбезнейшему читателю о Господе радоватися.
Понеже, любимый мой читателю, повеление имамы от владыки нашего Иисуса Христа данный мне талант, аще мал, аще велик, не скрыти, но паче и паче умножити, судив, потщахся и аз тоежде повеление исполнити, си есть: понеже сподобихся малаго некоего еллиногреческаго учения и славенскому языку отчасти навыкнути, должно ми возмнех быти славенороссийский благополучный род трудами своими, яко же и прежний моего рода, елика сила, ползовати. И сего ради, надеяся на непоборимую помощь матере мудрости Пречистыя Девы, на предстательство же бесплотнаго архистратига Михаила и теплыя молитвы чудотворнаго митрополита Алексиа, яко во обители их живопитаем, начат писати полезнейшую сию книгу риторику художеством таковым, яко никогда же до сего дне зде, в царствующем граде Москве, подобие изобразися, и, елика ми мощь, потщахся краснейшими ж и сладчайшими беседовати реченьми, да тако медоточну не токмо мудрорачителие, но и всякаго чина полнота отверстыми приимут ю дланми. Последую ж во всем изданию медоточнаго учителя философии и священныя богословии благоговейнейшаго и православнейшаго иереа фрагкийскаго, критскаго не яко гробокопатель, по великому Василию, того чюднаго мужа медоструйное издание свойствуя, но, яко ухо ему приклонив, подражая того медоточность и по стопам его ходя и, в его сочинение яко в чистое зерцало прилежно зря, свое писую издание. Аще же когда того напишю кую либо парадигму, никако питаю, но паче чюдным его именем яко венцем ю овенчаю, и сие того во славу и похвалу присноцветущую.
Конец ознакомительного фрагмента.