— Твоими бы устами…
Матрена все ворчала и ворчала, такая уж у нее была манера, Федор почти не прислушивался к ее бубнежу, думая о своем и только изредка вставляя что-нибудь неопределенное для поддержания разговора. Долгая зима закончилась, прошла уже и весенняя слякоть. Асфальт блестел после дождя, по лужам прыгали воробьи, по сторонам дороги зеленела трава, и настроение у Федора неожиданно приобрело некую томную мечтательную нотку. Все-таки весна — это совершенно особенное время, воздух пахнет остро и волнующе, глоток за глотком он проникает в легкие, потом пропитывает все тело, заполняет до самой макушки. Грудь ширится от непонятного счастья. И кажется, что вот-вот, может, прямо за этим поворотом, ждет нечто прекрасное. Чудесное. Вероятно даже волшебное. Что? Кто знает! Но Федору казалось, будто он догадывается, что это будет, ведь у Ло снова чешется грудь, а Елизар уже несколько недель носится со своим сыном — совершенно обалдевший и счастливый.