— Ты одет, как маггл, — прошептала она.
— Нравится?
— Нет, — покачала головой Гермиона и вдруг заплакала — будто сломался какой-то барьер, который она старательно возводила, и слезы хлынули бесконечным потоком. — Зачем ты пришел, Драко? Я ведь только-только… Я звала тебя тогда, Малфой. Звала тебя, но ты… А когда очнулась, оказалось, что я в Мунго, а ты где-то в бегах.
— Все не так! — отчаянно произнес он. Если бы не смерть отца, если бы у него было время подумать тогда, Драко наверняка не поверил бы словам матери. Но сделанного не вернешь — он действительно сбежал. Если бы остался, то как бы сложилась его судьба? Хотя, что тосковать об упущенных возможностях? Время ведь не повернешь вспять…
— Я знаю, что у тебя не было выбора, Малфой, — тихо произнесла Гермиона. — Большинство Пожирателей в тюрьме. Их имущество конфисковано и распродано. Некоторых казнили. Ты должен был уехать и тебе не стоило так рисковать, возвращаясь.
— Беспокоишься, что ли? — хмыкнул Драко, вдыхая запах ее волос, гладя худую спину с выступающими позвонками.
— Тебя это удивляет? — Гермиона подняла голову, пристально взглянула на него, словно заглядывая в душу. У нее были такие взрослые глаза — будто с их последней встречи прошли десятки жизней. Хотя, разве так оно и не было? Наверное, и его взгляд такой же. Они больше не были детьми. Не верилось даже, что меньше года прошло с тех пор, когда они оскорбляли друг друга, ребячливо пытались задеть побольнее. Все это сейчас казалось таким мелочным и незначительным.
— Мне казалось, что ты будешь ненавидеть меня.
— Я ненавидела, — кинула Гермиона, отстраняясь и вновь поворачиваясь к Драко спиной. Он подошел совсем близко, стал позади, чтобы чувствовать ее тепло, осознавать что она жива и реальна, а не плод лишь его воображения, но касаться ее не стал. — Так сильно ненавидела. Но у меня было слишком много времени, Драко, и я думала обо всем произошедшем… В конце концов, я просто выгорела, наверное. А потом поняла, что твои намерения, наверное, были хорошими. Ну, настолько, насколько вы, слизеринцы, понимаете слово «хорошо», — Гермиона фыркнула, нервным движением пригладила волосы.
— Я хотел, чтобы ты не была в Хогвартсе, Грейнджер. Чтобы оставалась в безопасности.
— В то время, как там погибают мои друзья? — она обернулась и в глазах ее был укор.
— Да. Это действительно то, что отличает нас, Грейнджер. Я буду спасать людей, которых люблю, любой ценой. Пускай мне придется быть для этого жестоким злодеем или эгоистом, — сердито прошипел Малфой, даже не заметив, что под влиянием эмоций выложил ей самые потаенные тайны своей души. Но Гермиона заметила — она вскинула на него изумленный взгляд, шумно выдохнула, и только тогда Драко осознал, что именно сказал. — Ну, что пялишься, Грейнджер?
За грубостью он пытался скрыть смущение, но уж слишком хорошо эта девчонка изучила его, чтобы купиться.
— Когда я была в Мунго, — медленно заговорила Гермиона, смахивая вновь набежавшие слезы, — ты иногда снился мне, Малфой. Я просыпалась и верила, что ты рядом. Но потом осознавала, что это не так и… Я хотела возненавидеть тебя. Хотела винить во всем, что произошло. Но не смогла. Ты ведь тоже был всего лишь частью плана Дамблдора, и план этот исполнился прекрасно. И что, что наши жизни в итоге оказались исковерканы? Разве это такая большая цена? — Гермиона решительно подняла руку, заметив, что Драко хочет перебить ее, и продолжила: — Я убеждала себя, что простила потому, что ты тоже жертва, но на самом деле это не так. Я готова была принять тебя любым — проигравшим или победителем, сильным или слабым. Я готова была бороться против всего мира на твоей стороне — и пускай это будет предательством! Я просто любила тебя, Драко Малфой. И по сравнению с этим, все остальное меркло. Ты мог быть подлецом для всего мира, но я знала тебя другим. Верила в тебя. А потому, Драко, да, я простила тебя. И да, я беспокоюсь о тебе. И, да, я люблю тебя.
Драко не сказал ничего — не мог, потому что голос его не слушался. Но он мог целовать Гермиону — дрожащие губы, и соленые от слез щеки, и шею, где суматошно бился пульс. Он мог держать ее в своих руках — крепко, до хруста в ребрах, до стона, до синяков на бледной коже, потому что никакая сила в этом мире не могла заставить его отпустить ее.
«Ты даже не знала, мама, что отнимая ее у меня, делала меня слабым. Толкала к моему личному пределу, за которым больше нет жизни», — подумал Драко, чувствуя, как медленно растекается по телу тепло. Он даже не замечал, насколько замерз за эти полгода. И как же теперь приятно было возвращаться к жизни!
***
Впереди их ждали долгие битвы. Гермиона Грейнджер должна была искать крестражи с Роном и Гарри, а Драко… Одним теплым августовским вечером, когда он был в лаборатории в доме Снейпа, метка на его предплечье начала жечь. Темный Лорд призывал его — и он не любил ждать. Боль становилась все сильнее, поэтому Драко успел нацарапать для Гермионы лишь короткую записку.
«Началось. Не предпринимай ничего, пока не получишь вестей. И береги себя, Гермиона.
Я люблю тебя. Д. М.»
Впереди их ждала долгая разлука. Но у них была причина бороться, а значит, оставался шанс, что когда-нибудь — может быть, годы спустя — они наконец-то заслужат счастье.