Заходил Ланс. Ни о чем не расспрашивал – только пересказывал очередные идеи нашей верхушки (в основном – как закрыть эти проклятые хаос-ворота?!) и улыбался. Пару раз меня навестила Лиарра. Один раз – Зелль. Послушал в подробностях, что творилось вокруг, пока он изображал украшение, пожал плечами, когда я поблагодарила его за открытые хаос-ворота в библиотеке Ворона, вроде как хотел что-то сказать – но смолчал. После его визита я с удивлением обнаружила у себя на прикроватном столике странную граненую призму. Пустую, аккуратно продырявленную с одного конца, через дырку продет кожаный шнурок. Внутри просматривался странный туман по форме тонкого изящного ключа. Он что, полагает, я это носить буду, аки амулет?!
А что, может, и буду. Призма уютно легла на мою перебинтованную грудь. Не понравится – продам, уж за него-то небось выручить удастся неплохую сумму.
Магия... Все-таки у меня получилось.
Когда я, наконец, смогла нормально ходить, не натыкаясь на стены – на меня обрушилась куча дел. Консультации у Доузи (меня вставить в учебник? только за отдельную плату!), помощь в восстановлении изрядно покоцанной Мастерской. Вокруг хаос-ворот на скорую руку возвели решетчатую ограду, и студенты порой развлекались тем, что швыряли туда яблочные огрызки и обертки от бутербродов. Говорили, кому-то что-то прилетело обратно. И даже эти сплетни нас заставляли записывать! Ох.
Рэн периодически пропадал в обществе нашей известной троицы, возвращаясь измученным и счастливым. Ну еще бы, лишние часы с прекрасной Лиаррой! Прекрасная Лиарра, кстати, опять была замечена глазастым Нори на рынке, где она покупала подушечки для кресел и рамочки для картин. Похоже, троица решила обосноваться в нашем гостевом домике надолго, если не насовсем. А я? Я этому только обрадовалась, что уж тут. Без них стало бы скучнее.
Тимми исчез без следа. Банда мальчишек грустила без главаря, а Черныш без друга. Но рано или поздно все утешились. Так оно и бывает.
А вскоре у ворот Мастерской меня поймала госпожа Матильда. За воротник.
– Пойдем-пойдем, Маннэке. Один наш новый студент очень желает с тобой познакомиться.
– А? Что? Вам не кажется, что очередное знакомство – это уже чересчур? И что так заканчиваются только самые шаблонные истории – если начались со знакомства, то и финал такой же? – я тщательно постанывала и припадала на ногу, дабы ей было стыдно, что едва оправившихся от раны студентов заставляют заниматься какими-то странными делами. После того, как ногу я два раза перепутала, госпожа Матильда вздохнула и подхватила-таки меня под локоть. Так, упиваясь моментом – когда еще я смогу опереться на саму директрису! – я и доковыляла до означенного студента, ждущего возле конюшни.
А увидев его, немедленно попыталась удрать, забыв о хромоте. Вам бы понравилось, если бы вам улыбались во весь рот... рот, полный острых треугольных зубов?! Госпожа Матильда в последний момент успела уцепить меня за рукав – а то едва оправившийся от раны студент уже в ужасе сидел бы на заборе.
– Успокойся! Все в порядке!
– В порядке? – я недоверчиво осмотрела зубастую пасть. Она принадлежала невысокому – ростом чуть повыше Нори – худому смуглому парню, чьи кудрявые волосы были заплетены во множество косичек. Мне ухмыльнулись еще шире.
– Стр-раж! – радостно сообщил новичок. Произношение у него было такое, как будто он говорил и одновременно свистел.
– Сш'твир?!
– Я же обещал, что мы придем учиться, – еще одна улыбка. – Вот! А печенье у вас ессссть?..
Короче, дел хватало. Поэтому до «убраться наконец в комнате и отнести в прачечную свою форму» руки дошли только на следующий вечер после появления Сш'твира. Учебники в шкафчик, мусор вымести, одежду в стопку, Черныш... а Черныш уже сам догадался на шкаф запрыгнуть, при первых признаках уборки-то. В кармане формы что-то отчетливо мешалось. Я вынула странный предмет – и едва не лопнула от хохота, хотя смеяться во весь голос изрядно мешали ноющие ребра. Ну конечно же, «волшебная определялка эмоций» Вилли и Нори! Сколько она со мной пережила, вот уж точно – талисман. Надо было Ворону показать, как образец страшной и ужасной магии. Он бы, наверное, сам сдался.
Тело Ворона, кстати, так и не обнаружили. Не знаю, огорчило меня это или обрадовало.
Скинув одежду, подлежащую стирке, на матрасик Поли, я решила, чтоимею право на отдых. И пошла к Рапси, в конюшню. Чесание кошака меня по-прежнему успокаивало.
Увидев меня, лопард радостно мявкнул. Встал на задние лапы, сделавшись ростом в две Маннэке, а потом плюхнулся на спину, подставляя под поглаживание пушистое пузо. Я присела рядом. Рассеянно вынула из кармана «определялку», встряхнула. Стрелка дергалась, никак не желая останавливаться ни на «нежной привязанности», ни на «легкой неприязни». Сломалась, что ли? Жаль, забавная штука.
Я попробовала еще раз наставить приборчик – на Рапси, за неимением других целей. Снова встряхнула.
И тут меня окатило... волной, иначе не скажешь. Волной чужих эмоций. Тут было и сытое довольство – покормили! – и еще одно – гладят! – и легкое недовольство – мало гладят! надо подтолкнуть лапой! – и еще: Маннэке хорошая. Пусть еду не приносит, но хорошая. Люблю.
Хорошая Маннэке плавно сползла по стенке. Рапси, решив, что это новая игра, радостно привалился ко мне мохнатым боком. Я тем временем судорожно вспоминала все то, что говорилось вроде бы не так давно... или все-таки ужасно, ужасно давно? Зоны активности Хаоса... осколки... меняют предметы... их свойства... совершенно случайно... А эта штука, будучи со мной все время, получила такую дозу совершенно невнятных влияний, что только держись. Так, получается, она теперь действительно читает эмоции? Эмоции цели, направленные на того, кто держит приборчик?
Ошалело потрепав Рапси за ушами, я прикрыла дверь его стойла и прошлась по конюшне. Она была почти пуста. Четыре низкорослые равнинные лошадки (равнодушие), нервно косящий на меня черным круглым глазом ездовой птиц (неприязнь! уходи! уходи! ты не хозяин! где хозяин?), смирный пегий мерин, принадлежащий Университету с незапамятных времен (легкая приязнь, дружелюбие, приятно пахнет, кормит сахаром).
Ох, елки-иголки... Что же это выходит?
В дверь конюшни заглянула Поли. Я едва успела спрятать предмет за спину, поймав, тем не менее, некоторые словно бы удаленные отблески (дружелюбие, волнение, беспокойство).
– Нэк, ты чего? Какая-то бледная.
– Все в порядке, – бодро откликнулась я. – Слушай, тебя не затруднит сбегать в прачечную, отнести мои вещи? Я их на кровать сложила. А то мне пока тяжело ходить...
– Да, конечно! – добрая Ипполита сразу развернулась и помчалась к общежитию. Фух. Я перевела дыхание. Появилось ощущение, что я сделала что-то очень невежливое и неправильное... по отношению к Поли, к остальным обитателям конюшни, даже к Рапси. Знать чужие эмоции? Это как при гадании на двуцветке: любит, не любит, плюнет, поцелует, скажет, заколдует...
Я немножко соврала Поли. Ходить я могла, если недалеко. Если далеко – требовалось ехать.
Поэтому стражники были изрядно удивлены, когда перед самым закатом из западных ворот галопом вынеслась третьеклассница Мастерской верхом на полосатом кошаке. Без седла. Махнула им рукой и исчезла в клубах пыли.
Мягкий скок верхового кота мои ребра почти не растряс – за то их (котов, а не ребра) и ценят. Бегать Рапси любил, а воду не очень. Странно: как же его дикие родственники рыбу-то ловят? Так или иначе, лопард остановился подальше от линии прибоя. Я слезла с его спины и со стоном опустилась на камни – все-таки «боевые ранения» давали о себе знать.
Чтение эмоций. Возможность узнать, что о тебе думает тот или иной человек. Интересно, если предложить столичным магам эту «определялку» – они быстро сумеют сделать копию? И мир снова изменится, можно подумать, мало ему проблем. Конечно же, будет доступна эта штука только избранным...