— Не сомневаюсь, — сказал я, но улыбка моя вышла натянутой, поскольку я понимал, что её будущее далеко не безоблачно, несмотря на все её достоинства. У меня было такое чувство, будто я предал её, разрушил её надежды на счастье.
— Я неплохо танцую, — сказала она.
— Это точно. — Я покраснел, вспомнив, какой зачаровывающий танец станцевала она для нас в этом салоне совсем недавно.
— Я смогу получить работу в Мулен Руж, — продолжала Надира. — Я слышала, они всё время ищут новые лица.
— И не только лица, — ухмыльнулся Хэл. — Они любят поглазеть и на кое-что другое.
Этот мюзик-холл был знаменит — и печально известен одновременно — своими сиплыми певичками и пылкими танцовщицами. Мне не хотелось думать, что Надира окажется одной из них.
— Я не говорю, что это хорошо, — ответила Надира, — но всё же лучше, чем пробавляться уличными концертами. Я слышала, что те, кто знает танец живота, могут заработать в Мулен Руж уйму денег. Я смогу подкопить и разберусь, чем на самом деле хочу заниматься.
— Хороший план, — одобрил я, надеясь, что так оно и есть.
— А если и нет, — подхватила она, — я придумаю ещё что-нибудь. Я намерена оставить свой след в этом мире.
— Я думаю, что это будет куда больше, чем просто след, — усмехнулся я, почувствовав вдруг, что у неё и в самом деле всё будет в порядке. И ещё меня кольнуло сожаление, потому что я знал, что скоро наши дороги разойдутся.
— А ты, я думаю, вернешься в Академию, — предположила Надира.
— Да.
Хэл рыгнул:
— Как это вдохновляет. Ты просто создан служить пилотом у богатеев.
— Я иначе смотрю на это.
— Ах, да кто я такой, чтобы говорить это? — угрюмо обронил Хэл, снова хлебнув виски. — Я-то закончу свои дни вторым помощником на каком-нибудь корыте, отрабатывая долги.
— Я не верю, что ты долго будешь прозябать внизу, — сказал я ему. — Придумаешь какой-нибудь грандиозный план и выкупишь «Сагу» обратно. Я слышал однажды, что человек, которому не повезло, но который тем не менее сумел снова добиться успеха, достоин высшего уважения.
— Красивые слова, — насмешливо фыркнул Хэл.
— Это говорил ты, — напомнил я ему. — В библиотеке Кейт де Ври. Я запомнил дословно. Потому что согласен с этим.
— Добиться успеха, — пробормотал он. — Как я могу его добиться? С чем? — Хэл хлопнул рукой по столу. — Я рискнул жизнью, и своим кораблем, и вообще всем, что у меня было, ради этой экспедиции. И богатство уже было у меня в кулаке! — Он посмотрел на меня. От виски лицо его сделалось размякшим и неприятным. — Но между мной и им встал ты. Возвращайся в свою Академию, Круз. Ты не многого достигнешь в жизни. У тебя мозгов маловато. Чертежи пропали — и обещанного вами золота тоже нет и в помине!
— О, вот золототам как раз было, — огрызнулся я. Я не собирался никому об этом говорить, но был уже сыт по горло его дурацкими упреками и оскорблениями.
— Что? — Хэл, прищурившись, воззрился на меня.
— Тоннызолота, — продолжал я. — За стеной потайного хода. Вот куда Грюнель его запрятал.
— Ты просто хочешь подразнить меня, — сказал Хэл.
— Нет. Ящиков двадцать, наверное. Я обнаружил их, когда возвращался за Кейт.
— Это правда? — спросила Надира.
Я кивнул, и мне вдруг стало стыдно за свою вспышку. Я-то хотел просто отомстить Хэлу, но теперь понял, какую боль причинили мои слова ей. Она ничего не сказала, но в глазах её заблестели слёзы.
Хэл тяжело дышал. На мгновение я подумал, что он сейчас перепрыгнет через стол и задушит меня. Потом ярость вдруг разом покинула его.
— Ты же был там! Почему ты не взял хоть сколько-нибудь?
— Золото тяжелое.
— Всего двадцать слитков позволили бы мне выкупить корабль и развязаться с долгами!
— Я спасал Кейт, — ответил я. — У меня не было времени.
Надира кивнула головой в знак одобрения.
— Ты всё сделал правильно, — сказала она.
Хэл фыркнул:
— О да, ты у нас герой. Но позволь мне высказать своё мнение. Как мужчина мужчине, ты понимаешь. Я думаю, ты скоро поймешь, что Кейт де Ври восхищалась бы тобой куда сильнее, будь у тебя золото.
Я отыскал Кейт в грузовом отсеке. Она сидела в кабине орнитоптера Грюнеля и изучала приборную панель.
— О, привет. — Она повернулась и взглянула на меня сверху. — Знаешь, это в самом деле удивительная машина. Не думаю, что Хэл сможет оценить её. Он вполне способен продать кому-нибудь её идею.
— Я не думаю, что идея педального орнитоптера кого-нибудь привлечет, — ответил я. — Удерживать его в воздухе было нелегко.
— Да, тяжеловато, — признала она. — Но если он согласится, я бы хотела купить её. Я дам ему отличную цену, и тогда у него, по крайней мере, будет хоть что-то, чтобы разделить на всех.
— Я уверен, что он сумеет оценить это. Очень великодушно с твоей стороны.
— Вовсе нет. Я чувствую, что привязалась к этой машине.
— Она спасла нам жизнь, — сказал я. — С твоей помощью, конечно.
— Всё то, что Хэл говорил тебе, — ерунда, не слушай его. Это было просто отвратительно.
— Если бы это был мой корабль, я бы, наверно, тоже напился.
— Ты утром задал мне один вопрос, — сказала она.
Я вспоминал недолго.
— А, лучше ли я богатый? Думаю, на него уже можно не отвечать.
— А мне кажется, что это важно.
— И у тебя есть ответ? — спросил я.
— Да. Точнее, нет. Потому что это зависит только от тебя.
— Вот как? Представь, что ты должна выбрать. Богатый или бедный Мэтт Круз.
Она улыбнулась:
— Для меня это не имеет ни малейшего значения. И никогда не имело.
— Правда? — Но, просто взглянув на неё, я уже знал, что она говорит правду. — Зато это имеет значение для других. Для меня. Причем большее, чем я бы хотел признать.
— Буду знать, — усмехнулась она.
— Хэл считает, что мне суждено всю жизнь быть наемным пилотом. Тебя это не пугает?
— Вот уж нет, — заявила она. — Всегда ведь лучше сидеть за рулем, разве не так?
Я рассмеялся.
— Хотя сейчас, — заметила она, — похоже, за ним сижу я.
— Это точно.
— Залезай, — предложила она, — и командуй, куда тебя везти.
Я улыбнулся. Мы были совсем одни в этом ангаре. Я увидел сбоку орнитоптера подножку, взобрался на неё и начал переваливаться в кабину. Но под моей ногой что-то с треском отвалилось, и я соскользнул обратно на пол.
— Ты цел? — поинтересовалась Кейт, глядя вниз.
— Тут что-то вроде грузового люка, — отозвался я, вглядываясь в небольшой отсек, который нечаянно открыл. Внутри лежали два белых мешка, я вытащил их по очереди, потому что они оказались тяжелыми.
— Это же наволочки.
— А что в них? — спросила Кейт.
Я развязал одну наволочку и, не веря своим глазам, уставился внутрь.
— Золото, — ответил я.
— Нет, ну правда. Что там?
Я ухмыльнулся и отогнул край, чтобы ей было видно, как сверкают гладкие слитки.
— О боже! — вскрикнула она. — Неудивительно, что орнитоптер летел так тяжело!
— Хендриксон, — понял я, — тот самый вороватый тип! Слуга Грюнеля стянул немножко золота и собирался смыться с ним!
— Где же он его взял? — недоумевала Кейт.
Я ещё не говорил ей о тайнике с золотом, и, пока она выбиралась из кабины, я наскоро рассказал о нем.
— Сколько же здесь слитков? — спросила она.
Мы высыпали их на пол и пересчитали. Сорок.
Я посчитал в уме.
— Это значит, тридцать два Хэлу и по четыре Надире и мне. — Сердце у меня зачастило. — Хэлу этого хватит, чтобы сохранить «Сагу» и расплатиться с долгами.
— И очень неплохой неожиданный подарок тебе и Надире, — добавила Кейт. — Ты будешь не самым богатым молодым человеком в Париже, но, уж конечно, и не самым бедным.
— Теперь меня это совсем не волнует, — сказал я.
Мы с Кейт посмотрели друг на друга. Блеск золота не мог сравниться с сиянием её лица. Я взял её ладонь в свою и снова почувствовал, что вернулся домой. Мне хотелось крепко обнять и поцеловать её, но тогда я не смог бы видеть её глаза. А пока наши взгляды были устремлены друг на друга, между нами словно бежал электрический ток. Той энергии, что бушевала сейчас вокруг нас, хватило бы на целый воздушный город. И я почувствовал, что моё гималайское сердце стало огромным, как само небо, и таким же сильным.