– Садимся, – заметил отец. – Совсем скоро будем дома!
Гигантская стальная птица накренилась набок. Санька увидал в иллюминатор огромную очерченную кривой линией берега серебристую водяную гладь.
– Это что, море? – он повернулся к Роману.
– Нет, сын. Это Ладога. Море вон там! Впереди!
Вскоре самолёт принял нужное положение, с каждой минутой снижаясь всё больше. Под крылом святящейся паутиной раскинулся огромный город. От этой картины захватывало дух.
– Ух ты, как красиво! – Санька не мог сдержать восторга.
Тоненькие желтовато-оранжевые линии стали увеличиваться, давая различить полосы дорог, фонарные столбы и крошечные движущиеся по автостраде машины.
Самолёт, ревя турбинами, стремительно приближался к взлётно-посадочной полосе. Небольшой удар о землю, и Санька почувствовал, как засосало под ложечкой оттого, что мощная конструкция резко теряет скорость.
Получив вещи, отец и сын направились к выходу. Белые двери матового стекла с шумом распахнулись перед ними. И Санька увидел, что отец машет кому-то из толпы встречающих. Высокий худощавый блондин в светлых джинсах и короткой чёрной кожаной куртке помахал рукой в ответ.
– Привет, Ром!
– Привет! Знакомьтесь, это Санька!
– Андрей! – на Саньку с прищуром смотрели колкие зелёные глаза. Высокие скулы, тонкий подбородок и губы растянуты в полуулыбке так, что на щеках образуются симпатичные ямочки. На вид Андрею нельзя было дать больше тридцати. Парень протянул ладонь для рукопожатия. Санька потряс его за руку.
– Ну, совсем взрослый мужик же! – он с чувством потрепал по рыжим Санькиным вихрам. – Как долетели?
– Всё отлично! Как дома дела?
– Прибрался! Ужин в духовке. Ждёт вас. Что, поехали? – Андрей подхватил чемодан и все трое направились к выходу.
До дома добирались долго – вначале полчаса стояли в пробке на выезде из Пулково, потом ехали по прямому, как стрела, Московскому проспекту мимо сталинских высоток, мимо утопающего в зелени парка. Свернули на извилистые узкие улочки питерского центра со старыми, изъеденными временем домами. Проехали вдоль роскошных садов, мимо Эрмитажа и далее по Дворцовому мосту мимо стрелки с красными ростральными колоннами, свернули на Биржевой мост.
Всю дорогу Санька глядел в окно на сменяющие друг друга сильно контрастирующие пейзажи. Вскоре машина остановилась возле одного из новых домов на берегу реки, за которой начинался бескрайний зелёный оазис. Территория новостройки с детской площадкой, парковкой и небольшим сквериком была обнесена высоким забором. Андрей, достав из кармана пульт, открыл ворота, и автомобиль, тихо шурша колёсами, въехал во внутренний двор.
– Ну вот, мы и дома! – Роман расплылся в улыбке.
***
Парадная была совсем непохожа на подъезд дома, в котором Санька жил с матерью – холл и лифтовая были отделаны тёплым охристо-жёлтым камнем. У входа за стойкой с цветами сидел консьерж. Просторные лифты с зеркалами и обставленные цветочными композициями лестничные пролёты и межквартирные холлы. На стенах картины в рамах. На полу блестящая жёлто-белая плитка с выложенным узором. От всей этой роскоши Санька открыл рот. Так вот как живёт его отец!
Квартира была просто огромной. Две изолированные комнаты, кухня, совмещённая с гостиной и входным холлом.
– Ничего себе! – присвистнул Санька, зайдя внутрь.
– Ты ещё не видел своей комнаты! Надеюсь, она тебе понравится, – отец был явно доволен впечатлением, которое на Саньку произвела квартира.
– А что, может, поужинаем? – Андрей, потирая руки, направился к кухне. – Санька, Рома, мойте руки и идёмте за стол!
Парень по-хозяйски залез в холодильник, доставая оттуда белую фарфоровую менажницу, заполненную нарезкой из сыра, мяса, помидоров и огурцов. Вынул из духовки противень с запечённым по-французски мясом. Расставил на стеклянном прямоугольном столе тарелки, разложил салфетки и столовые приборы. Поставил возле каждого места пузатые приземистые стаканы и два бокала для вина.
– Пойдём! – отец весело подмигнул Саньке.
***
– Пап, а Андрей – он кто? – намыливая руки розовым жидким мылом, выдавленным из дозатора, спросил мальчик.
– Андрей… мой друг. А что?
– Да нет, ничего, интересно просто.
***
За столом Санька уплетал за обе щёки. В самолёте он проспал положенный обед, поэтому к вечеру сильно проголодался. Отец с Андреем, переглядываясь, неспешно беседовали о каких-то своих малопонятных делах, потягивая из бокалов на тонкой ножке бордово-красное вино.
Когда Санька наелся, ему стало скучно, и он рассеянным взглядом в сотый раз обводил огромную гостиную с молочно-белым кожаным диваном, стоящим по центру и такими же белыми длинными портьерами на окнах.
– Что, Сань, устал сидеть с нами за столом? – Роман обратился к сыну. – Хочешь, я провожу тебя в комнату?
Санька кивнул.
Комната, приготовленная для мальчика, была небольшой, но светлой и очень уютной. У окна стоял письменный стол. Кровать, к которой с пола вела деревянная лестница, находилась под потолком. Под кроватью расположился целый уголок: полки, большая доска в деревянной оправе и стол, на котором стоял новенький системный блок и широкий классный монитор.
– Здесь нет ни книжек, ни игрушек. Мы не знали, что тебе нравится. Давай завтра вместе съездим и купим то, что тебе по душе!
– Хорошо.
– Да, и если что-то понадобится, а меня не будет рядом, смело обращайся к Андрею.
– А что, он не поедет к себе домой? – мальчик удивлённо вскинул брови.
– Н-нет, – отца почему-то смутил этот вопрос.
– Тогда ладно, – Роман вышел из Санькиной комнаты.
***
Весь следующий день Роман, Андрей и Санька провели вместе. Они съездили в торговый центр и купили несколько наборов для моделирования. После чего закупились учебниками и интересными книгами в одном из литературных бутиков. Затем поехали на Диво-остров, где долго катались на разных аттракционах.
Андрей оказался очень весёлым и компанейским парнем. Всё время подшучивал то над отцом, то над Санькой. Когда солнце начало клониться к закату, они взяли напрокат лодку и долго плавали по Большой и Средней Невке, наблюдая за тем, как последние желтовато-розовые лучи скользят по водной поверхности, переливаясь серебристыми бликами в длинных морщинках волн.
В этот день Санька был почти счастлив, на какое-то время даже смог забыть о том, что никогда больше не увидит свою любимую мамку.