Послесловие: Похвала честности
В. КовалюкПохвальное ли чувство — благоговение? Пожалуй, да. Похвальное… если только оно не превращает живое в мертвое. Оно похвально, если животворит, а не убивает.
Давайте будем до конца честны и подумаем, не превращаем ли мы порой своим благоговением Библию в «долину сухих костей». Не забываем ли мы о том, что она населена людьми, сделанными из плоти и крови? Такими же, какими населены наши церкви…
Долгое время я видел в апостолах небожителей. Я искал в них небесное и отказывался видеть земное. Но вдруг что–то произошло. Читая в очередной раз Евангелия, я увидел и услышал людей.
Раньше мне казалось, что апостолы даже разговаривали не как обычные люди, а очень по–духовному, по «синодальному»:
— О, возлюбленный брат Петр, закончил ли ты свое второе послание?
— Нет, драгоценный брат Павел. Вот когда ты допишешь свою первую эпистолу коринфянам, тогда и я завершу свою…
Почти как пелось в знаменитой рок–опере «Иисус Христос — суперзвезда»: «Вот, пойдем, засядем за Евангелия…»
Апостолы казались мне недосягаемым идеалом христианской святости, пока… пока я не натолкнулся на строки Павла:
«… а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое».
Как он — святой — мог такое написать? Вдруг в голосе его зазвучала обида — простая, чисто человеческая:
«Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего ? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня».
Я увидел, как негладко складывались отношения между апостолами:
«Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по–язычески, а не по–иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по–иудейски?»
Петр тоже не оставался в долгу:
«…как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразуми–тельное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».
И меня поразила — сразила — мысль: Господи, они же люди! Они живые! Они познали Тебя, как никто другой, но так и остались людьми!
Чем больше человеческого ввделось мне в характерах апостолов, тем больше восхищала сила Бога. Какие великие дела удавалось Ему творить через немощную плоть верующих — живых людей, обычных членов церкви. В чем секрет? — думал я. В поисках великой тайны я перечитывал Деяния, и мне открылись совершенно необычные стороны жизни первой церкви. Секрет оказался прост ее члены просто жили. Они не боялись принимать решения, совершать поступки, ошибаться. Мы страшимся ответственности и полностью лишаем себя права на ошибку, а потому начинаем усиленно искать «лица Бога», ожидая, что Он ответит нам не иначе, как из неопалимой купины, и не иначе, как громовым голосом. На меньшее мы не согласны. Час за часом, год за годом мы стоим в молитвенной задумчивости. Стоим и бездействуем. Мы хотим, чтобы Богвзял нас за руку и тянул за Собой по жизни. Тогда, что бы ни случилось, разве я ответственен за то, что произошло? Мол, Господь во мне…
Отчего мы забываем, что Господь Иисус Христос всегда с нами? Что Он Духом Святым ежесекундно пребывает в наших сердцах, даже коща мы не чувствуем вожделенного тычка в спину. Не христианским ли инфантилизмом порождено бездействие верующих, выливающееся в бездействие церкви?
А как поступал тот же Павел?
Однажды
«…Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен видеть и Рим».
Где пост перед принятием важного решения? 1де многодневная молитва? Ведь еще в Коринфе Павел узнал, что «…Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима…» Да и пророки предупреждали Павла об опасностях такого путешествия:
«…некто пророк, именем Агав… войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святый: мужа, ней этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников».
Павел сам принял решение. Реакция Господа? Негодование? Возмущение? Наказание? Нет.
«…Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо, как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме».
Совершенно недуховный поступок с точки зрения современного верующего. Но Павел не стеснялся быть живым, принимать решения и отвечать за свои поступки. И у него было качество, которого так не хватает многим христианам и многим церквам, — спокойная уверенность и доверие Богу.
*Почему первая церковь была именно живой? Прежде всего потому, что она, как и составляющие ее люди, отталкивалась в своих делах от реальности. В наших современных церквях мы заменили жизнь на программы. Прибегает кто–нибудь издалека, хорошо упитанный и при галстуке: «Все сюда! Что я принес вам! Вы этого еще не видели! Все проблемы исчезнут! Мгновенный переход количественных изменений в качественные! (Или качественных в количественные — в зависимости от ситуации в церкви.) Это новая «помазанная» программа. Бог дал ее в силе Духа. Она является откровением для всех без исключения!»
Так было, например, с домашними группами. Их объявили своеобразным «христианским антибиотиком». Естественно, что панацея не состоялась. А вот церковь эпохи Деяний не была заложником программ. Она спокойно жила. Нет возможности часто собираться в храме? Ну и ладно, встретимся по домам. Никто не объявлял это естественное решение «новой программой домашних групп»… Возникли сложности с помощью вдовам? Ничего страшного, и это исправим. Первая церковь обладала самым главным качеством, которое и должно было быть у Тела Христова, — жизнью.
Книга Ф. Янси как раз и рассказывает о такой церкви, которая живет. Она живо реагирует на реалии окружающего мира, на нужды окрестных жителей. Она состоит из людей, в которых, как и в апостолах, слилось небесное и земное. Автору хватило смелости войти в церковь, которая поначалу показалась ему скопищем чудаков, и посмотреть вверх — на Бога, и по сторонам — на людей. Он увидел людей несовершенных, разных по имущественному признаку (ведь церковь ЛаСаль, о которой рассказано в книге, находится на границе бедного и богатого кварталов), отличающихся цветом кожи. Он увидел аспирантов, докторов, бомжей. Увидев их, он не испугался, хотя люди обычно ищут такую церковь, где они будут «среди своих», т.е. подобных себе по возрасту, образованию и т.п. Он понял, что единство семьи определяется ее многообразием. И непохожесть церквей друг на друга — результат того же самого многообразия ее членов.