— Это касается Вашего сына.
Эмма моргнула.
— У меня… у меня нет сына.
— Конечно же, есть, — ответила Реджина ровным голосом. — Вы отказались от ребёнка десять лет назад. Я усыновила его. Его… его зовут Генри.
Эмма замерла в кресле, а её зеленые глаза вспыхнули с настороженностью. Она открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Вместо этого она просто покачала головой, глядя на незнакомую женщину, сидевшую перед ней.
— Ему нездоровится, — продолжила Реджина, глядя на пол между ними. — Он в больнице.
— Послушайте, леди, — подавилась Эмма. Её лицо стало поразительно бледным. — Если они думают, что у него какое-то генетическое заболевание, я действительно не могу Вам ничем помочь. Я здорова, но я никогда не встречалась со своими родителями. Я ничего о них не знаю.
— Это не генетическое, — сказала Реджина. — По крайней мере, они так не думают. Но это не та причина, по которой я здесь.
— Тогда почему Вы здесь? Вы не похожи на того, кому нужны деньги, — сказала Эмма, глядя на её идеально выглаженную блузку и юбку.
— И деньги мне не нужны, — сказала Реджина и вздохнула. — Есть шанс… крошечный шанс, что Генри не сможет выжить.
Эмма вздрогнула.
— О. Мне жаль.
— Мы по-прежнему не теряем надежды, — сказала Реджина, заставляя себя улыбнуться. — За последние несколько дней ему стало лучше. Но… до сих пор существует опасность, что всё может стать ещё хуже. И Генри… Генри попросил меня кое-что сделать для него. На всякий случай.
— О, — вздохнула Эмма. — Он послал Вас?
— Он хочет с Вами познакомиться, — сказала Реджина, произнося слова с металлическим привкусом на языке. — Он очень любопытный мальчик. Он хочет… он просто хочет узнать, кто Вы. И я пообещала ему, что постараюсь найти Вас.
Эмма слегка кивнула, но по-прежнему выглядела ошеломлённой.
— Ясно.
— Я понимаю, что это, вероятно, немного неожиданно, — сказала Реджина. — И я понимаю, что это, наверное, последнее, что Вам нужно. Но я уверена, Вы понимаете, что предлагать биологической матери моего сына вернуться в нашу жизнь — это не то, что мне особо нравится. Так что меня бы здесь не было, если бы я не находилась в отчаянии.
— Нет. Я понимаю, — пробормотала Эмма, откинувшись на спинку кресла. Когда она сделала это, её локоны соскользнули с плеч, обнажив бледную кожу. Реджина не могла не сузить глаза, когда поняла, что из-под лямки майки выглядывает ещё один синяк. — Это просто… мисс Миллс… послушайте, мне было восемнадцать, когда я родила ребёнка. Я не могла о нём позаботиться. Я бросила его, потому что хотела, чтобы у него был шанс на лучшую жизнь и… взгляните на себя. Очевидно, Вы дали ему это. Если бы я всё ещё воспитывала его, а он бы заболел, я бы даже не смогла оплатить больничные счета. По весомой причине Вы являетесь его матерью, а не я.
— Я ценю это, — сказала Реджина, отводя взгляд от её ушибленной кожи. — И Генри тоже так считает. Но если есть хоть малейший шанс, что он не… что что-то может пойти не так вскоре… мисс Свон, он просто хочет увидеть Вас до того, как это произойдёт. Вот и всё. Я не приглашаю Вас на ужин или переехать в наш дом, или сидеть рядом с ним и заботиться о его здоровье. Я просто пообещала ему, что попрошу Вас прийти и увидеться с ним.
Эмма кивнула. Её лицо всё ещё было бледным, а её пальцы нервно путались между собой на коленях.
— Где он находится? — тихо спросила она.
— Центральная больница Сторибрука, — ответила Реджина. — Штат Мэн.
— Я никогда не слышала о такой, — сказала Эмма. Лицо Реджины осталось совершенно невозмутимым.
Эмма вздохнула, её грудь вздымалась под тонкой красной тканью майки. Реджина обнаружила, что не может оторвать от неё глаз, убеждая себя, что она просто ищет больше синяков.
Когда Эмма снова вздохнула, это был без сомнения поверженный звук. Реджина подняла глаза и обнаружила, как та качает головой.
— Вот в чём дело, — тихо сказала она. — Мне очень жаль. Правда. И я ценю, что Вы приехали сюда, и найти меня было наверняка нелегко для Вас. Но… мисс Миллс, я не уверена. Я сделала свой выбор, отказавшись от него, и я сделала этот выбор неспроста. Он… он не знает, кто я или что я. Когда он встретится со мной, я его разочарую. Я просто буду женщиной, которая его бросила. Он в этом не нуждается.
— Но он сам попросил о встрече с Вами, — сказала Реджина, не зная, почему она настаивала на этом, когда было бы гораздо легче просто встать и поехать домой к сыну.
— Я знаю, — вздохнула Эмма. — Как Вы и сказали: ему любопытно. Но это не значит, что реальность ему чем-то поможет.
— Вы не можете этого знать.
— И Вы не знаете, что будет, — сказала Эмма. — Послушайте, у меня здесь своя жизнь. Я не могу просто так взять и уехать к чёрту на кулички ни с того, ни с сего, чтобы увидеть ребёнка, о котором мой муж даже не догадывается. Я имею в виду… Боже. Вы замужем, мисс Миллс?
— Нет, — тихо ответила Реджина. — Не замужем.
Эмма прохрипела самой себе.
— Что ж. Браки — это… сложно. Им не нужно больше осложнений, чем это строго необходимо, и это, определённо, чертовски большой камень, брошенный в огород. Я не могу… я не могу так с ним поступить. С нами.
— Потому что Вы боитесь того, как он отреагирует? — резко спросила Реджина.
Эмма вздрогнула.
— Нет, — отрезала она. — А что? Почему Вы спрашиваете?
— Любой бы плохо отреагировал на такое, — пожала плечами Реджина. — Вы имеете право беспокоиться об этом.
Эмма сузила глаза. Она прекрасно понимала, что Реджина сказала это не по этой причине. Натянув лямку майки на синяк на своём плече, она позволила своему взгляду упасть вниз на высокие чёрные каблуки Реджины.
— Я не могу поехать, — просто сказала она, не выражая эмоции голосом. — Простите меня.
Реджина заставила себя кивнуть.
— Если Вы в этом уверены.
— Я ему не нужна.
— Может быть, и нет, — сказала Реджина. — Или, может быть, прямо сейчас Вы — это именно то, что ему нужно.
— Почему я должна быть тем, что ему нужно? — спросила Эмма. Она звучала измождённой.
— Вы — ответ, — просто ответила Реджина. — А Генри любит ответы.
На мгновение на лице Эммы появилась крошечная улыбка. Она выглядела задумчивой. А потом, так же быстро, как улыбка возникла, она исчезла. Реджина наблюдала, как её лицо ожесточилось, и блондинка перед ней встала на ноги.
— Простите, мисс Миллс, — сказала она, указывая на дверь. — Хотела бы я Вам помочь. Правда. Но мой визит к нему… ничего не изменит. У меня есть склонность делать всё только хуже, что бы я ни делала.
Реджина встала, чтобы присоединиться к ней, ожидая, когда её проведут через гостиную. Однако Эмма не двигалась.
— Как скажете, мисс Свон, — сказала она, улыбаясь. Волосы Эммы снова скрыли синяк на её плече, и всё же она обнаружила, что смотрит на то место, где он был.
— Я причиню ему лишь ещё больше боли, — сказала Эмма. Она говорила больше самой себе, чем брюнетке, стоявшей перед ней. — Он не хочет, чтобы я была там. Поверьте.
— Ладно, — сказала Реджина, делая маленький шаг навстречу. Эмма подняла глаза с пола только тогда, когда Реджина оказалась прямо перед ней, с выражением беспокойства на лице.
Глядя на неё через всю комнату, Эмма думала, что у неё чёрные глаза. Вблизи она поняла, что они были фактически тёплой, расплавленной карамелью.
— Вам стоит… Вам лучше уйти, — сказала Эмма с придыханием. — Если он болен, Вы ему нужны.
— Я знаю, — сказала Реджина. — Я просто хотела убедиться, что не смогу переубедить Вас.
— Почему?
Её рука медленно потянулась к ней, сбрасывая её светлые кудри с плеча, пока синяк не показался снова. Эмма вздрогнула.
— Я кое-что знаю об этом, — сказала Реджина тихим голосом, её глаза были устремлены на синяк, который выглядел ещё ужасней крупным планом. — О том, как скрывать синяки и бояться выйти за рамки.
— Я не знаю, о чём…
— И о том, как бояться уйти, — перебила Реджина. Зелёные глаза с любопытством смотрели на неё. — У Вас хотя бы есть выбор, мисс Свон. Вы можете уйти. Некоторым людям не так повезло.