Взяв Джамалу за руку, Ольга чуть склоняет голову, пожимает тонкие пальчики.
— Талгат молчит, но я знаю, что это он приложил Золотарева, и только благодарю Бога, что не насмерть, — тихо продолжает Джамала. — Люблю ли я его? Слишком быстро все у нас случилось, слишком мало времени на «просто остановиться, оглянуться, подумать», но то, что я чувствую к Исину, гораздо сильнее всего пережитого мною до него. Уважение, нежность, гордость, благодарность, страсть и желание свернуться рядом с ним котенком… В остальном — он может верить или не верить мне, что это его ребенок. Может жениться или не жениться на нас с ним. Этот малыш родится в любом случае. А вот под чьей фамилией ему приходить в наш мир, решать Исину, после рождения я ничего переделывать не буду.
Молча Ольга опускает глаза. Такой Джамалу она еще не знает.
Что-то странное в ней появилось. Сила и какая-то древняя женская мудрость, помноженная на безграничную любовь и терпение.
«Возможно, и Рита когда-то так же постигала эту неизвестную мне науку взросления. Становилась той женщиной, которую я, без сомнения, люблю, и которая, скорее всего, не придет, думая теперь в первую очередь о дочери, ее будущем, ее положении. Об этом мне нужно было думать, предлагая ей Питер!» – озаряет догадкой “позднее зажигание”. — Дети для меня – нечто из разряда “есть ли жизнь на Марсе”, далекий, существующий, но никак не касающийся вопрос. У меня не то что нет, не было никогда даже намеков на собственных или подружниных. Я тупо забыла о ее дочери. Вернее, я помнила о ней, но не больше, чем если бы у нее жил кенар в клетке над столом.
— Глупо всё... — тихо, вслух произносит Ольга.
— Все хорошо будет, Оль, — негромко, задумчиво продолжает свою линию Джамала. — Я в этом уверена, я никогда еще не ощущала такого душевного спокойствия, как сейчас, чувства правильности происходящего.
— А ты? — они вдвоем покидают корпоративную квартиру. Ольга закрывает дверь, отдает ключи Джамале «передать Исину». — Ты ведь будешь еще приезжать сюда? — пытает первая.
— Конечно, — Ольга вызывает лифт. — За этими устроителями глаз да глаз. Иначе они мне вместо «Северо-Запада» «Юго-Восток» какой-нибудь наворотят.
И все же! Она не хочет ехать без нее! Неосознанно тянет время, но телефон молчит, как проклятый!
— Хотя, Алешин выглядит вменяемым, — почти спокойно продолжает Ольга. — Я думаю, временное отсутствие обоих Золотаревых не повредит ему, а, скорее, поможет разобраться, въехать и так далее.
— Никто не ожидал, что такое может случиться с Никитой Михайловичем, — качает головой Джамала. — Оказывается, он всерьез обо всем переживал.
Ольга не отвечает. Пожимает плечами и поворачивается выходить.
— Ну, что? — останавливается у машины. День в самом разгаре. Дела здесь относительно окончены. Рита не пришла. — Как говорил Сан Саныч, прощаться нужно так, словно завтра мы встретимся снова, а встречаться, как будто не виделись сто лет! Пиши мне обо всем.
— Ладно, — улыбается Джамала. — Ну, давай хоть обнимемся. По-дружески, целоваться не будем, — глядя на Ольгу, она держит ее ладони в своих.
— И правильно поступите, — предостерегающе, неожиданно хмыкает Рита, — а то мало ли психов сейчас поблизости. Я вот первый… — поставив огромную сумку на траву, она остановилась буквально в двух шагах. Перепуганная до глубины души собственной смелостью и намеренная идти до края неизвестности, чтобы непременно узнать самой, на что способна.
Так, наверное, Христофор Колумб чувствовал себя, отправляясь на поиски неизвестного континента, или аргонавты за золотым руном или… «да к черту мужиков с их путешествиями и открытиями!» — мысленно останавливая привычные, обиходные сравнения, Рита заявляет свое собственное — «я женщина-первопроходец, и это мой собственный путь!»