Райан протянул Кэм две фотографии.
– Вот, полюбуйтесь, – сказал он.
Робертс разложила снимки перед собой. Одна фотография была сделана на официальном мероприятии. Уверенная, с чувством собственного достоинства, Блэр Паэулл определенно располагала к себе. Ее светлые волосы были элегантно убраны назад и заколоты серебряной заколкой. Безупречный легкий макияж лишь подчеркивал природное изящество утонченных черт ее лица и гладкость кожи. Элегантное дизайнерское платье облегало стройное тело Блэр, оттеняя как ее спортивное телосложение, так и едва уловимую мягкость и нежность. Одним словом, девушка была прекрасна.
На другом снимке дочь президента запечатлели в повседневной обстановке. Она не знала, что ее фотографируют. Зернистая фотография была явно сделана через телеобъектив. Тем не менее, вполне хорошо просматривались детали. Девушка на снимке была одета в облегающие полинявшие джинсы и белую хлопчатую майку. Бюстгальтера на ней не было, и сквозь тонкую материю виднелась упругая красивая грудь. Одежда подчеркивала длину ее ног, подтянутый торс и хорошо проработанные мышцы. Слегка вьющиеся светлые волосы были слегка растрепаны, словно вместо расчески по ним небрежно провели рукой. Блэр была без макияжа, впрочем, она в нем и не нуждалась. Она излучала энергию, которая чувствовалась даже на снимке плохого качества. В ней была сексуальность дикой кошки, и выглядела она столь же опасной. Она почти ничем не напоминала сдержанную, изящную женщину с первой фотографии.
Молча вернув снимки Райану, Кэм ждала его комментариев.
– Ее никто не узнает на улицах, когда она в таком виде, да и для нас это порой бывает весьма затруднительно. Малейшей замешки вполне достаточно, чтобы она растворилась в толпе, вошла незамеченной в ресторан или спокойно села в такси. Вот так просто мы можем потерять ее из виду. Ведь никто не показывает на нее пальцем и не бежит за автографом.
– Но, тем не менее, вы и ваши оперативники знаете, как она выглядит, – заметила Кэм. – В ваших силах найти ее. – Это было очевидно, и Кэм ждала, когда же Райан перейдет к реальной проблеме.
Он кивнул в знак согласия.
– Конечно, можем. Чаще всего и находим. Но дело в том, что вдобавок мы должны оберегать ее личную жизнь и репутацию.
Бровь Кэм слегка изогнулась в ответ на эти слова, но Райан не обратил на это внимания. У Блэр Пауэлл не было личной жизни. Они оба знали, что прежде всего им нужно было сделать все, чтобы образ президента оставался незапятнанным. Любой скандал, связанный с его дочерью, поставил бы под сомнение его отцовские качества и, в конечном счете, отразился бы на его репутации в целом.
Выдохнув, Райан перешел к самому главному.
– Она лесби. И в определенных ситуациях эта информация может выплыть наружу, стоит только привлечь к ней излишнее внимание. Она прекрасно об этом знает и пользуется этим.
– Как это происходит?
– Она часто посещает гей-бары. Я не могу оставлять в каждом клубе своих агентов, даже если они работают под прикрытием. Никогда не угадаешь, в какой из баров она отправится. К тому же я не хочу, чтобы там все знали – вот входит Блэр Пауэлл! Она знакомится с женщинами, причем в тот момент у нас нет возможности идентифицировать их личности. Мы не знаем, куда они могут направиться, и соответственно не можем направить агентов на опережение. Мы вечно отстаем, и нам ничего не остается, кроме как уповать на бога, что она не попадет в какую-нибудь переделку прежде, чем мы прибудем на место.
– Она неразборчива в своих связях? – ровным тоном уточнила Кэм.
– С женщинами у нее получается лучше, чем у меня! – признался Райан в отчаянии. – У нее нет постоянной партнерши. Черт, лучше бы уж была! Тогда, может, она была бы более предсказуемой. Не то что бы она спит с кем попало, но и без секса обойтись долго не может.
– Что вы пытаетесь мне сказать, агент Райан? – спросила Кэмерон, устав от намеков. – Кроме того, что у нас есть не желающий сотрудничать важный объект с весьма проблемным образом жизни?
– Она словно разъяренное животное в клетке, а вы – новый надсмотрщик. Вот уже много лет она пытается улизнуть из-под охраны, и когда ей это удастся, кому-нибудь не поздоровится.
Кэмерон кивнула в знак согласия. Блэр Пауэлл жила под наблюдением с тех пор, как ее отец занял пост вице-президента, а до этого – губернатора Нью-Йорка. И теперь, когда его избрали президентом страны, впереди ее ждали еще как минимум три года более пристального присмотра. Блэр была пленницей своего имени, и Кэмерон понимала, что вряд ли кто-либо смог бы долго мириться с этим. Хуже того, дочери президента приходилось скрывать свою сексуальную ориентацию. Если бы Кэм могла, она бы посочувствовала Первой дочери, но это была непозволительная роскошь. Личное счастье Блэр Пауэлл – это не ее забота, она не могла позволить себе тратить время или терять объективность, думая об этом.
– Возможно, кто-то действительно пострадает. Но я намерена проследить, чтобы это была не она, – подытожила Кэмерон.
Глава третья
– Агент Робертс? – обратился к Кэм незнакомый красавчик с внешностью Брэда Пита, как только она вышла из лифта на восьмом этаже особняка, окна которого выходили на Грамерси-парк. С обезоруживающей улыбкой он протянул ей руку. – Я Мак Филипс. Остальные агенты в командном пункте, мы называем его «Орлиное гнездо». Добро пожаловать.
Она пожала его руку, улыбнувшись названию командного пункта.
– Кэмерон Робертс. – Представилась она. – Что у нас на утро?
Они вошли в просторное помещение, разделенное на рабочие места и станции с оборудованием и перегородками высотой по плечо. Центр наблюдения занимал весь этаж и находился прямо под пентхаусом, где жила Блэр Пауэлл. В дальнем углу штаба располагалась небольшая комната для совещаний, отделенная стеклянной перегородкой, где уже сидели остальные члены команды.
На ходу Филипс сверился с распечаткой:
– Вы встречаетесь с Цаплей в одиннадцать утра в ее пентхаусе, – сообщил Мак. Он заметил промелькнувшее на лице Кэм легкое недоумение и пожал плечами. – Она не станет говорить ни с кем из нас. Она объявила, что будет обсуждать свои планы лишь один раз и только с коммандером.
– Это ее право, – сказала Кэм.
По дороге в переговорную она заметила большое количество видеомониторов, различных пишущих устройств, компьютеров и огромную электронную карту Нью-Йорка, на которой с точностью до минуты отражалось местонахождение полицейских патрульных машин. Такое же оборудование использовалось для наблюдения за Белым домом и его окрестностями, и по той же причине. Президент уязвим через своих близких. И чтобы завуалировать эту уязвимость, семья президента должна была вести настолько нормальную жизнь, насколько возможно, а не находиться все время в сопровождении вооруженных охранников. По этой причине охрану следовало осуществлять на расстоянии и как можно незаметнее. Видимость свободы была уловкой, которую все участники договорились всегда поддерживать. Все, кроме Блэр Пауэлл.
– Всем доброе утро, – энергично поприветствовала Кэм команду, расположившуюся за длинным столом. Посмотрев в глаза каждому, она сказала: – У вас один час, чтобы рассказать мне все, что я должна знать об этой работе, а также то, чего, по-вашему, я знать не должна. Итак, приступим.
К концу часа, в течение которого Кэм слушала, задавала вопросы и отдавала приказы, ее агенты четко поняли, что правила игры изменились. Все члены команды серьезно относились к своим обязанностям ради своей будущей карьеры или по иным причинам, и каждый из них пребывал в таком же отчаянии, как и их прежний коммандер. К их неудовлетворенности добавлялось еще и то, что они не любили Блэр Пауэлл, хотя не заикались об этом вслух, даже между собой. За шесть месяцев, прошедших с момента вступления Эндрю Пауэлла в должность президента, поведение его дочери, не желавшей сотрудничать с охраной, исподволь подорвало уверенность оперативников в себе. Проведя час с Кэмерон Робертс, они впервые за несколько месяцев почувствовали прилив оптимизма.