Но было одно занятие, которое не надоедало мне никогда, — пение. Церковный хор, местечковые исполнительские группы… Потом, когда я немного подрос, — караоке. Я всегда пел на сцене, хватался за любую возможность. Папа меня в этом невероятно поддерживал. В детстве именно благодаря ему я выходил к людям, на сцену. Но я и представить себе не мог, что в моей жизни случится что-то настолько масштабное, как One Direction. Думаю, это для всех стало неожиданностью. Но папа почему-то — не знаю, может, он был не совсем в своем уме — свято верил, что я свяжу жизнь с музыкой. «Лиам, — говорил мне отец. — Тебе надо идти в люди и выступать. Участвовать в концертах. Петь ты умеешь, и таланта тебе не занимать. Сынок, у тебя получится. Я знаю, что получится». Папа думал, что мне удастся записать сольник в Великобритании, но о мировой славе даже он не мечтал. А потом настала эпоха One Direction. Может, он и не был безумным?
Раньше он лично возил меня на все мои концерты, сводил мои пластинки, чтобы записать аккомпанемент, отлаживал звук, делал совершенно все. Когда я был младше, он был моим тур-менеджером, и, если я делал что-то не так, он отчитывал меня в точности так же, как теперь это делает Пол, менеджер One Direction. Папа многому меня научил.
Постоянное стремление что-то делать отразилось и на моей певческой карьере. В детстве я старался выступать на всех концертах, какие только попадались. Мне было все равно, где они проходят, кто будет меня слушать, мне просто хотелось петь, развиваться, учиться. Папа, бывало, говорил мне: «Лиам, я договорился, что ты выступишь в местном клубе. Местечко так себе, и денег там не заработаешь», и я всегда отвечал: «Да мне все равно, пап! Я согласен!» Мы оба были такими. Для нас не было концертов слишком незначительных, расстояний слишком больших. Любое выступление, где угодно… Мы знали, что на том этапе любой случай был отличной возможностью чему-то поучиться. Это все пригодилось мне, когда мы основали One Direction: началась совершенно безумная жизнь, но я уже был хоть как-то к ней готов. Именно поэтому я первым запевал на сцене на наших выступлениях: мы были так юны, что, видимо, надо было на полную использовать даже тот ограниченный опыт, который у нас был.
Я горжусь тем, что до начала работы в группе уже проделал определенный путь. Выступал перед самыми невообразимыми чудаками! Однажды я пел в Риле, на так называемом «Солнечном фестивале». И все бы ничего, но дождь лил не переставая, и за весь день солнце не выглянуло ни разу. Деньги мне заплатили неплохие (пятьдесят фунтов за три песни, насколько помню), но когда я вышел на сцену, то увидел внизу человек десять — а то и меньше! Они со скучающим видом перетаптывались на месте. И все же я постарался выложиться. Вскричал «Привет, Рил!» и запрыгал по площадке. Пока я как полоумный скакал туда-сюда, одна женщина из зрителей кормила ребенка с ложечки. Странный был концерт.
Я с теплотой в сердце вспоминаю те дни, что мы проводили вместе с семьей. Я всегда что-то затевал и никогда не сидел на месте. Было очень весело!
В другой раз я выступал в «Океана-центре» в Вулвергемптоне (мы тогда жили неподалеку). Аудитория была уже не такой отмороженной. Где-то в середине второй песни один парень кинул мне монетку в пятьдесят центов. Попал прямо в лицо и поранил мне щеку. Мне оставалось спеть еще пару песен, и я бы не дал себя остановить такой мелочи. Я промокнул кровь и продолжил выступление. «Спасибо, приятель!»
Конечно, голодные дети и монетки — это скорее исключения. Время от времени мне платили отличные деньги. Помню, как получил триста пятьдесят фунтов за шесть минут работы на одном шоу. Для четырнадцатилетнего паренька это было просто офигеть! И, как многие из вас знают, однажды мне выдалось спеть «Black & Gold» на Вулвергемптонском стадионе, на поле команды Уондерерс. Туда помещается около тридцати тысяч человек, и так как в тот раз нашим футболистам предстояло сыграть с «Манчестер Юнайтед», на трибуне не было ни одного свободного места. Я сильно нервничал, но мне поаплодировали от души. Для меня это стало большим облегчением: я понятия не имел, как футбольные фанаты отнесутся к пению какого-то неизвестного им мальчишки. Хорошо еще, что я не сказал им, что болею за клуб «Вест Бромвич Альбион»!
К тому времени как я в четырнадцать лет впервые появился на X-Factor, я всерьез задумывался над тем, чтобы стать профессиональным музыкантом. Мой папа вечно говорил мне: «Я хочу, чтобы Саймон Коуэлл услышал твой голос, Лиам. Нам нужно, чтобы он тебя увидел».
Когда возраст участников снизили до четырнадцати лет, я сразу помчался на веб-сайт заполнять анкету. По телевизору это выглядит довольно просто, но на самом деле попасть на шоу — целая история. Тут нужно мужество. Я был еще ребенком, и для меня эта попытка стала огромным шагом вперед. Оказаться на соревновании, часами ждать в очереди, а потом выйти на сцену, когда знаешь, что тебя будут слушать Саймон и другие судьи…
В детстве я обожал бегать и, хотя был всего лишь любителем, хотел представлять Англию на международных забегах
Моим мечтам стать единственным в мире чемпионом-квадроциклистом из Вулвергемптона не суждено было сбыться
Петь я любил всегда, с самого детства. Я обожал выступать перед публикой — и люблю до сих пор
С одним из нескольких беговых призов, которые я умудрился получить в детстве
На арене О2, впервые оказавшись на втором этапе шоу X-Factor
Да и сам день конкурса! Встаешь ни свет ни заря, приезжаешь в нужное время, стараешься держать себя в руках и не паниковать. Ужасно тяжело. Я старался напоминать себе, как люблю петь и что мне нужно донести до судей, на что я способен.
Конечно, когда я выбыл на третьем этапе конкурса («В домах судей»), это сильно выбило меня из колеи. Но я старался утешиться тем, что все-таки стал одним из двадцати четырех участников, отобранных из ста восемнадцати тысяч. К тому же Саймон сказал, что у меня есть талант, и это долго держало меня на плаву. Для четырнадцатилетнего подростка это был нелегкий опыт, и теперь я иногда думаю, а что бы случилось, если бы я успешнее выступил тогда в одиночку. Вряд ли мне было бы лучше, чем в составе One Direction. Но, естественно, тогда я ужасно расстроился. Однако потом, зализав раны, я стал лучше понимать, насколько сильно мне хочется стать певцом. «Давай, пап, найди для меня еще концертов. Мне нужно как можно быстрее вернуться на сцену».
После этого случая мы с отцом взялись за дело серьезно. Мы как следует отполировали несколько моих номеров, вкладывали усилия в то, чтобы обо мне услышали, завели пару знакомств в индустрии. Я даже начал сам писать песни (не уверен, правда, что они попадут в новый альбом One Direction). Помню даже свою первую песню: она была написана как саундтрек к «Человеку-пауку». Она до сих пор хранится у меня на ноутбуке. Неплохая песня, честно говоря. Я пошел записать ее на студию. То есть на самом деле это был просто дом одного из моих друзей, мы работали в задней комнате. Звучит не то чтобы впечатляюще, но ведь для One Direction мы часто записываем песни на гастролях. Так что разница не особо велика!