Моя маленькая принцесса, помни главное - я подарил тебе ТО, что не может полноценно существовать без ЛЮБВИ, которой доверху было наполнено мое сердце. Теперь мне остается лишь надеяться, что с каждым днем ты будешь умножать МОИ чувства, которыми наполнено теперь ТВОЕ сердце, на СВОИ.
Навсегда с безграничной любовью в НАШЕМ сердце, безумно любящий тебя отец.
Прости».
Когда Бахтияра заканчивала читать, силуэт отца, стоявший все это время перед глазами, нежно обнял ее. Она вновь почувствовала тепло его рук, как бы это ни было невероятно. Она уловила запах его любимого крема после бритья, которым от него всегда так приятно пахло. Но отчетливее всего она чувствовала, как бьется ЕГО сердце. Возможно потому, что лишь это было реальным.
Папа постепенно растворился с застывшими в улыбке губами. Рука Бахтияры незаметно выронив письмо коснулась левой груди. Внутри все горело.
Впервые за все годы после операции Бахтияра вновь ощутила безумную задышку, как когда-то в восемь лет. Ей не хватало воздуха, а тахикардия, казалось, вот-вот доведет сердце до остановки. Вся левая половина тела онемела. В голове сложились все пазлы.
Реакция организма на шок была ужасающей, но Бахтияра отлично знала, как бороться с подобными проблемами. Сконцентрировавшись на правильном ритме дыхания, Бахтияра постепенно, главное без посторонней помощи, пришла в норму.
Она всегда знала, что отец любил ее безмерно, она помнила это, но даже боялась подумать о том – НА СКОЛЬКО. Бахтияра автоматически положила уже обе свои руки на грудь.
- Папа… - сорвалось с губ, а с глаз, как много лет назад полились потоки соленой воды.
У Бахтияры не случилось истерики. Она плакала ровно и спокойно. Она просто оплакивала.
То, чего так опасалась София, не произошло. Прочтя послание с того света ее дочь не возненавидела себя, не разочаровалась в родителях, не возненавидела весь белый свет. В ее сердце была лишь благодарность и тоска. В ИХ с папой сердце была боль и радость. В эти минуты Бахтияра была горда, как никогда в жизни, что у нее такой отец, что она дочь, такого папы. Ей было горько осознавать, что из-за себя самой она лишилась того, что есть у ее ровесниц – тепла отцовских рук и его наставлений. Но в то же время она знала, что у многих из ее подруг такие папы, которым даже при жизни нет дела до того чем живут их дочери. Да и детские дома были переполнены сиротами, а в ее классе половина учеников росли без участия пап. А ее, ее отец даже на том свете любит и бережет ее, она все время это ощущала. А все слова, которые она только что прочла, лишнее тому подтверждение.
Держа в руках исписанный листок бумаги Бахтияра теперь понимала, что шестое чувство, которое сопровождает ее старательнее собственной тени – это ее папа. Тревога в сердце перед поездкой в санаторий, на территории которого впоследствии практически все дети отравились в столовой - папа. Бахтияра наотрез отказалась туда ехать, предпочитая занять свободное время курсами английского и помощью в местном зоопарке.
Пикник, который она проигнорировала, и скорее всего ее подруги долго бы на нее обижались, если бы им не пришлось восхищаться ее интуицией – «Ну ты, Бахтияра, даешь! Мы все до нитки промокли, а Алина так вообще серьезную простуду подхватила. Там такоооее, было! Гром, молния, все небо вмиг потемнело, а наши пожитки смыло, словно их никогда и не было! А еще Майя свой mp3 профукала! Да и в город мы еле добрались…» - тоже папиных рук дело.
Бахтияра иногда смело перебегала дорогу на красный свет, но часто не спешила шагать даже при зеленом, и всегда это было оправдано. Уходя из дома, она в последнюю минуту вспоминала, что не выключила утюг. Иногда могла уснуть, когда на плите что-то доваривалось, но всегда вовремя раскрывала глаза и молнией неслась на кухню. Она никогда не садилась в автобус, которому суждено было сломаться. Никогда не бралась ни за одно дело, если в этот миг к нему не «лежало» сердце. Она практически всегда чувствовала себя в безопасности и даже себе самой не могла объяснить – почему?
Теперь все встало на свои места. У нее просто есть папа, который оберегает. Бахтияра поняла, он стал ее ангелом-хранителем. Он всегда, как и обещал, находился рядом и невидимой рукой уводил ото всех, даже самых незначительных ненастий. Папа всегда подталкивал к действиям, когда это нужно. А еще, он всегда подсказывал, оберегал, заботился. «У меня есть папа!» Едва эта мысль пронеслась в голове Бахтияры, как ее догнала еще одна – «А еще у меня есть мама и брат!»
- Папочка, спасибо тебе за мою нынешнюю жизнь… – слетело с губ Бахтияры, когда последняя слезинка высохла на ее порозовевших щеках.
Прижимая к груди бесценный подарок, Бахтияра пулей помчала к тем, кого она могла обнимать и целовать благодаря бьющемуся в ее груди отцовскому сердцу. К тем, кто любит ее так же сильно, как и она их. К тем двоим, к кому она может прижаться со всей силой и ощутить ответные пылкие объятия. Ей было безумно больно от того, что ее руки никогда больше не смогут окольцевать папину шею, но она знала, что в ее жизни есть те, с кем она могла проделать это прямо сейчас. От чего боль сменялась радостью.
Она знала, что в собственной груди ее папе отведено особое место, которое никто другой никогда не сможет занять. Но так же она знала, что в ЕЁ сердце хватит места для любви к маме и брату, которые нуждаются в ней, а она в них.
Отец положил собственную жизнь к ее ногам и она обязана прожить ее правильно, так, как ему всегда того хотелось. Она должна наслаждаться каждым мигом, каждым объятием, каждым признанием, каждым днем. У нее нет права на слезы, обиды, глупости, жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы размениваться на подобные вещи. Отец хотел чтобы она была счастливой, и она обязательно будет таковой!
Ноги быстро несли Бахтияру в комнату брата, а душа словно переродилась в третий раз. Теперь, когда она знала правду, она больше не станет тратить драгоценное время на попытки понять собственные ощущения и разобраться в собственных тревогах. Она не станет цепляться за прошлое, пытаясь удержать в памяти все самые прекрасные моменты. Теперь она точно знает – ее папа рядом и этих моментов у них будет еще очень и очень много, как ровно шестнадцать, десять или двенадцать лет назад. Теперь она знает, что не сошла с ума, видя его сидящим у кровати, когда внезапно просыпалась. Бахтияра теперь знала все, и даже больше.
- Мамочка, спасибо ВАМ за все! Спасибо, что ТЫ есть у меня! – руки Бахтияры обвивали шею Софии, а Ванька от неожиданности обронил новенький iPod на пол.
- Ну вот, потом будешь меня обвинять! – недовольно пробурчал карапуз, который до сих пор полагал, что находится в своей комнате один.
Бахтияра только рассмеялась в ответ и, схватив маму за руку, в мгновение ока оказалась у кроватки Вани, старательно пытаясь сжать в своих объятиях уже двоих.
- Спасибо что ВЫ у меня есть! Я вас так люблю. И… мамочка, спасибо тебе за мое право ЖИТЬ, а еще прости, что рядом нет папы...
В этот миг замершее на какое-то время сердце Софии вновь забилось. Ее дочь все поняла правильно, так, как должно было быть. Бахтияра настоящая дочь своего отца, он в ней не ошибся ни тогда, когда писал свои прощальные письма, ни тогда, когда учил ходить и разговаривать. ЕЁ Бахтияра поистине – папина дочка.
- Бахтияра, ты ведь не хуже моего знаешь, он всегда рядом.
Две теплые струйки неимоверного облегчения, радости и гордости, покатились по щекам Софии. Она прижимала к груди обоих своих детей и благодарила Господа Бога и своего Ваню за то, что они дали ей такую возможность.
Слезы медленно скатывались на пол, а глаза замерли на роскошном мужчине стоявшем в дверном проеме. Высокий черноволосый красавец просто светился от счастья, а его губы шептали – «Я люблю вас». Любимый, родной, прекрасный – её Ваня всегда был рядом с ними, как и обещал.