Вдруг Конор заметил, как ему машет рукой мама. За ней стояли его старшие братья и отец. Даже Солдата, любимую овчарку мальчика, они привели с собой.
Ура! Все пришли! При виде семьи страх частично улетучился и ужасно захотелось погулять по родным лугам, наплаваться в речушках, снова исследовать рощи. Конор всегда занимался настоящей работой на открытом воздухе: колол дрова, стриг овец, кормил собак. Их дом был маленьким, но уютным, совсем не похожим на продуваемую всеми ветрами громадину графского замка.
Конор махнул маме в ответ.
Будущий граф Трансвика важно прошествовал к скамье в самой середине площади. Эбби, дочь кузнеца, уже ждала их. Она сидела не шевелясь и казалась подавленной. Конечно же, Эбби была одета в свои лучшие одежды, но те были до смешного хуже самого затрапезного платья матери или сестры Дэвина. Конор не сомневался, что и сам, наверняка, выглядит чересчур просто рядом с Дэвином.
Двое представителей Зеленых Мантий стояли по обе стороны скамьи. Женщину Конор узнал – это была Айзилла. Ее седеющие волосы, обрамляющие бледное лицо, были собраны под блестящую сетку. Щегол Фрида устроилась на ее плече, как на жердочке. Обычно Айзилла руководила церемонией Нектара. Именно она давала Нектар и двум братьям Конора.
Второй представитель Зеленых Мантий был чужестранцем – высокий, худой, широкоплечий, с лицом, настолько же обветренным, насколько поношенной была его мантия. Его кожа была темнее, чем у местных жителей, – скорее всего, он был родом из северо-восточного Нило или юго-западного Цонга и выглядел очень необычно для центральной Эвры. Его зверя не было видно, но Конор заметил едва различимую татуировку, большая часть которой была прикрыта рукавом, и не на шутку разволновался. Она означала, что дух животного чужестранца сейчас спал на его руке.
Эбби встала и сделала реверанс, когда Дэвин подошел к скамье. Он уселся и жестом велел Конору последовать его примеру. Конор и Эбби также сели.
Айзилла подняла руки, призывая толпу к тишине. Чужестранец отступил назад, и она осталась в центре внимания.
Конору было интересно, почему приехал этот человек. Наверное, тоже для того, чтобы оказать уважение высокому статусу Дэвина, ради которого устроили и всю эту показуху.
– Слушайте все, слушайте все, добрые люди Трансвика! – громким голосом провозгласила Айзилла. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы на глазах у человека и зверя принять участие в самом священном из всех ритуалов Эрдаса. Когда человек и животное объединяются, их сила увеличивается. Мы пришли сюда, чтобы узнать, раскроет ли Нектар подобную силу хотя бы у одного из трех присутствующих здесь кандидатов: лорда Дэвина Трансвика, Эбби, дочери Гралла, и Конора, сына Фенрэя.
Аплодисменты, послышавшиеся при упоминании Дэвина, тут же стихли, когда были названы два других имени. Конор старался не обращать на это внимания. Если он будет сидеть тихо и не станет переживать, скоро все закончится. Дэвин, как и полагается титулованной особе, выпьет Нектар первым. Считалось, что тот, кто первым отведает Нектара на церемонии, скорее всего, и призовет дух зверя.
Айзилла наклонилась, чтобы поднять закрытую пробкой флягу в кожаном чехле замысловатой формы. Подняв сосуд над головой, чтобы продемонстрировать всему собранию, она раскупорила его.
– Дэвин Трансвик, подойди.
Толпа свистела и хлопала, пока Дэвин шел к Айзилле, а затем, когда та поднесла палец к губам, притихла. Дэвид преклонил перед Айзиллой колени – такое Конору приходилось видеть не часто. Эвранская знать становилась на колени лишь перед более могущественными эвранскими господами. И только Зеленые Мантии не становились на колени ни перед кем.
– Отведай Нектар Нинани.
Как Конор ни старался, волнение захлестнуло его, когда фляга коснулась губ Дэвина. Возможно, он впервые увидит, как дух зверя возникнет из ниоткуда! Разве может Нектар не сработать, когда здесь столько животных? Конору было любопытно, что это будет за зверь.
Дэвин глотнул. Айзилла отступила назад, и площадь замерла в полной тишине. Зажмурившись, Дэвин запрокинул голову и подставил лицо небу. Тишину нарушил чей-то кашель. Ничего необычного не происходило. Озадаченный, Дэвин оглянулся.
Конор слышал, что если дух животного не появился сразу же после того, как человек попробует Нектар, он не появится никогда. Дэвин встал с колен и прошел по кругу, его взгляд блуждал. Ничегошеньки рядом с ним не появилось. В толпе начали перешептываться.
Айзилла заколебалась, повернувшись к трибуне. Конор проследил за направлением ее взгляда. Граф мрачно сидел на троне со своей рысью. Несмотря на то что он смог призвать дух зверя, граф решил не носить зеленую мантию.
Айзилла отвернулась и теперь смотрела, на чужестранца в Зеленой Мантии. Тот чуть заметно кивнул.
– Спасибо, Дэвин, – нараспев сказала она. – Эбби, дочь Гралла, подойди.
Похоже, Дэвину стало дурно. У него был пустой взгляд, и, судя по опустившимся плечам, юный граф чувствовал себя униженным. Он украдкой глянул на отца, а потом уставился себе под ноги. Когда Дэвин снова поднял глаза, в них появилась жесткость: стыд уступил место ярости. Конор постарался на него не смотреть. Хоть бы Дэвин на какое-то время забыл о его существовании!
Эбби выпила Нектар, но, как и ожидал Конор, ничего не случилось. Она вернулась к скамье.
– Конор, сын Фенрэя, подойди.
Услышав свое имя, Конор нервно вздрогнул. Если уж Дэвину не удалось никого призвать, вряд ли Конору повезет. Впрочем, могло случиться все что угодно. Никогда еще столько глаз не было приковано к нему. Конор поднялся, пытаясь смотреть только на Айзиллу и не обращать внимания на толпу. Выходило не очень хорошо.
Ладно, раз ничего другого не остается, будет просто интересно попробовать, какой у Нектара вкус. Старший брат Конора говорил, что он похож на прокисшее козье молоко, но Уоллес любил дразниться. Второй брат, Гаррин, сравнил Нектар с яблочным сидром.
Конор облизал губы. Конечно, дело тут было совсем не во вкусе, а в том, что для всех, кто попробовал Нектар, детство официально заканчивалось.
Конор встал на колени перед Айзиллой. Та посмотрела на него сверху вниз со странной улыбкой. В глазах Айзиллы мелькнуло любопытство. Интересно, а на других она тоже так смотрела?
– Отведай Нектар Нинани.
Конор пригубил из протянутой ему фляги. Нектар был густым, как сироп, и очень сладким, как фрукты в меду. Попав в рот, Нектар стал жиже. Конор глотнул. Как же вкусно! Лучше всего, что он пробовал!
Айзилла забрала флягу, и Конор не успел потихоньку отхлебнуть еще. Ему полагался только один глоток. Конор поднялся и хотел было вернуться на скамью, как вдруг в груди стало жечь и покалывать.
Животные зашумели. Птицы принялись пронзительно кричать. Завыли дикие кошки. Медведь зарычал. Заревел лось. Верблюд захрапел и затопал. Под ногами затряслась земля. Облако мгновенно закрыло солнце, и небо потемнело. Яркая, как молния, вспышка пронзила сумрак. Она мелькнула гораздо ближе, чем любая из виденных Конором молний. Даже ближе, чем в тот раз, когда он поднимался на холм и на самой вершине загорелось дерево.
Зрители охнули и раскрыли от удивления рты. Ослепленный вспышкой, Конор часто заморгал, чтобы вернулось зрение. Дрожь, словно исходящая из сердца, пробежала по телу к рукам и ногам. Несмотря на то что все было таким странным, Конор почувствовал необъяснимую радость. А потом он увидел волка.
Как и большинство пастухов, Конор с волками встречался не раз. Волчьи стаи утащили немало овец, за которых он отвечал. За эти годы волки загрызли трех его самых любимых собак. По большей части отец Конора задолжал графу из-за овец, украденных волками. И конечно, невозможно было забыть ту ночь на высокогорном пастбище два года назад, когда Конор с братьями отбивались от дерзкой стаи, напавшей на отару.
Но теперь огромный волк, крупнее всех волков, что встречались Конору, стоял перед ним с высоко поднятой головой. Это было особенное существо – с длинными лапами, в меру упитанное, покрытое роскошным, невероятным бело-серым мехом. Конор заметил и мощные широкие лапы, и острые когти, и хищные зубы, и поразительные кобальтовые глаза с голубыми отблесками. Голубые глаза?