Глава 2
БОЙ ВО ВРЕМЯ ПОГОНИ
Стоял жаркий июньский день 1941 года.
Моя нога соскользнула с педали газа, и бронеавтомобиль резко остановился. Я выключил зажигание, и рокот мотора сразу же стих. Подняв мокрые от пота руки, я снял очки, защищавшие глаза от пыли, и лоскут материи, которым были завязаны рот и нос, чтобы в них не попадал песок. Затем открыл тяжелый стальной люк и стал выбираться со своего сиденья, при этом мне на спину обрушилась лавина песка.
Схватив бинокль, я спрятался в башне моего броневика и принялся осматривать пустыню. Но солнечный блик чуть было не ослепил меня, а до пулемета невозможно было дотронуться. Я опустил бинокль. Смотреть было не на что – вокруг расстилался один песок да высились скалы, мимо которых проходил бесконечный Тарик-эль-Абд – караванный путь из Эт-Тамими в Эль-Адам и дальше на Бардию.
Прикрыв ладонью глаза, я прошелся взглядом вдоль тропы и заметил кучу пустых бочек из-под горючего.
– Значит, три четверти пути уже позади, – пробормотал я и, взглянув на небо, увидел, что солнце клонится к закату. К наступлению темноты я доберусь до штаба танковой дивизии, при котором я служил. Я проехал где-то около девяноста километров, осталось еще тридцать.
Эта часть пустыни и сам караванный путь мне не нравились. Они были начинены всякого рода сюрпризами – большей частью смертельными. Здесь можно было привлечь внимание пилота английского истребителя «Харрикейн», летящего на бреющем полете и высматривающего цель, наехать на противотанковую мину или наткнуться на один из британских разведывательных дозоров, частенько ездивших на броневиках или джипах – одном, двух или трех – по караванным путям и ничего не боявшихся.
Вспомнив об этом, я снова поднес к глазам бинокль и внимательно оглядел местность. Но я ничего не увидел, кроме барханов, над которыми колыхались волны раскаленного воздуха. Убедившись, что рядом никого нет, я спрыгнул с броневика, поднял стальной капот и занялся уходом за мотором – почистил воздушный фильтр, проверил масло, долил в радиатор воды. Вернувшись в машину, я стер пыль с казенной части пулемета, а когда спустил курок, он зашипел, как разъяренный котенок. Двадцатимиллиметровая пушка сработала с оглушительным треском, убедив меня, что находится в рабочем состоянии. Взглянув на огромную канистру с водой, я позволил себе сделать пару глотков тепловатой воды.
Чувствуя, что силы мои восстановились, я закрыл башенный люк и вернулся на сиденье водителя. Я покрутил ручки управления радиостанцией, но обнаружил, что она не работает и нуждается в осмотре квалифицированного специалиста.
Пора ехать! Мотор чихнул, взревел, и я двинулся дальше.
Поскорее бы вернуться в штаб – может, там меня уже ждет письмо из дома. Хорошо было бы также узнать, как обстоят дела у моего отделения посыльных – ведь я провел две недели в ремонтных мастерских к западу от Эль-Газалы и давно не видел своих товарищей. Думая об ожидавших меня отдыхе и новостях из дома, я ехал все быстрее и быстрее, мечтая поскорее проскочить последние двадцать пять километров ухабистой песчаной дороги.
И вдруг по стальному корпусу моей бронемашины, оставляя отметины, забарабанили пули, явно из пулемета. Справа и слева спереди по курсу взметнулись фонтанчики песка, загородив мне весь обзор. Потом по броне застучал новый град пуль.
Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел позади себя британские бронемашины. Я надавил посильнее на акселератор, и моя девятитонная коробка на колесах рванулась вперед. Левой рукой я переключил скорость, и в какофонии барабанящих пуль, ревущего мотора и завывающих передач услыхал грохот бронелистов, прикрывавших колеса. По броне снова рассыпался град пуль.
В зеркало было видно, что за мной гонятся два британских бронеавтомобиля. Они были совсем близко и неслись на полной скорости. Я не мог все время держать их в поле своего зрения, поскольку мою машину мотало и бросало из стороны в сторону, словно люльку, которую кто-то бешено раскачивал. У меня не было бортового стрелка, и я мог открыть стрельбу, только остановив машину. От этой мысли мне стало не по себе. Горячий пот, на мгновение ослепляя меня, заливал мне глаза, и я чуть было не сбился с дороги, еле видной сквозь узкие прорези.
Неожиданно я вспомнил, что мой бронеавтомобиль лучше, чем британские, приспособлен для езды по пересеченной местности, лежавшей по обе стороны от дороги. Я резко повернул руль, машину сильно занесло на мягком песке, и я помчался в пустыню. Пули стучали теперь по борту, который я подставил врагу, и, бросив взгляд в зеркало, я увидел, что обе британские машины тоже, не снижая скорости, свернули с дороги.
Меня охватил страх – я понял, что они решили преследовать меня среди скал и песчаных ям. Стук пуль стих. Я несся, словно сумасшедший, объезжая валуны, проскакивая через ложбины, скользя по склонам холмов, усыпанным гравием, и выжимая из машины последние силы. Я на мгновение снял одну руку с рулевого колеса, сорвал чехлы с пулемета и пушки, но тут машина въехала в яму и, выскочив из нее, на полной скорости врезалась в большой камень. Я ударился головой о переднюю панель, и из глаз посыпались искры.
Но страх пересилил боль и подсказал мне, что делать. Ремень безопасности был отстегнут, рычаг переключения передач установлен в нейтральное положение, люк башни распахнут – все это произошло мгновенно, словно по волшебству. Башня и пушка со скрипом повернулись в сторону моих преследователей. Зрелище могло кое-кого свести с ума – британские бронемашины петляли среди валунов на расстоянии примерно трехсот метров и целились прямо в меня. Я опустил ствол своей пушки, стараясь взять на прицел одну из них.
Мимо моей башни прожужжали пули, ударявшие в песок и скалы и отскакивавшие от них рикошетом. На такой большой скорости, да еще и лавируя между камнями, англичане, конечно, не могли точно прицелиться, и пули их в основном летели мимо. Я нажал кнопку и выпустил четыре снаряда. Рядом с первым броневиком выросла стена песка и пыли, заставив его свернуть и подставить мне свой борт. Я был бы идиотом, если бы не воспользовался этой возможностью.
Вторая бронемашина выскочила из-за камней и стреляла из пулемета веером, наполнив воздух дьявольским хохотом, фонтанами песка и камней, которые на мгновение закрыли мне обзор.
Первая бронемашина снова повернула, подставив мне другой борт, – это был шанс! Поймав ее в перекрестье прицела, я выстрелил. Пушка дернулась, словно дикое животное, и несколько 20-миллиметровых снарядов ударили в землю перед английским броневиком, а два или три разорвались в верхней части железного чудовища. Еще один снаряд с диким воем пролетел мимо, а другой пробил огромную дыру над колесом, откуда вырвался черный дым.
От удара английский броневик чуть было не опрокинулся – резко вильнув, он скрылся за камнями.
Вторая бронемашина на полной скорости неслась к тому же укрытию. Попасть в нее было практически невозможно – разве что только чудом. Она делала невообразимые зигзаги и вскоре скрылась за камнями вслед за первой.
Мои преследователи исчезли из вида, и я немного успокоился – теперь их пулеметы меня не достанут, а автоматических пушек на британских броневиках не было. Я быстро перезарядил свое орудие и направил спаренные стволы пулемета и пушки на камни, ожидая появления врага.
Неожиданно из-за скал вырвался столб пламени и дыма, после чего я услышал бешеный треск рвущихся патронов. По всему небу рассыпались следы трассирующих пуль.
Я заорал от радости как сумасшедший. Машина, которую я подбил, взорвалась. Я застрочил из пулемета по верхушкам камней, но быстро понял, что только напрасно трачу боезапас, – густой черный дым закрывал все.
Сквозь треск рвущихся патронов я услыхал, как заработал мотор машины. Второй броневик вполне мог снова атаковать меня, поэтому я очень внимательно следил за краем каменного скопления, ожидая его появления, но вскоре понял, что он отъезжает, прячась за камнями, где снаряды моей пушки не могли его достать.