Примерно в 70 метрах от линии верхнего подъёма воды в почву углубляли балочное заграждение, которое должно было удерживать песок. По мере накопления песка балки повышали, формируя таким образом «прибрежную дюну» высотой от 10 до 12 метров, образуя барьер. Поверхностный слой песка закрепляли, высевая песчаный овес (песколюбку), с густыми и быстрорастущими корнями.
После этого Николя Бремонтье занялся проблемой фиксации внутренних склонов дюн. Семена сосны приморской, смешанные с семенами утёсника и дрока высеивали под укрытием вязанок хвороста, которые дополнительно сдерживали песок. Примерно через четыре года дрок достигал высоты около двух метров, защищая сосны, растущие более медленно. Потом сосны вырастали, а окружающие их растения отмирали, удобряя песок органическими элементами. После разработки технологии облесение Ландов пошло ускоренными темпами. Этому очень помог закон, принятый французским правительством в XIX веке. Он обязывал коммуны Ландов засаживать лесом все территории, которые не использовались в сельском хозяйстве. 
Возле курорта Аркашон, с которого началось залесение Ландов, ждал меня мой третий приз. Цифры говорят сами за себя: "Дюна Пила́ – самая большая песчаная дюна на территории Европы, расположенная на территории коммуны Ла-Тест-де-Бюш у Аркашонского залива (Франция). Объём дюны – 60 000 000 м³, ширина – 500 м и высота – 130 м. Дюна продвигается вглубь от берега на несколько метров в год".
Вот к этому диву и сказке – 100-километровому пляжу с сосновым лесом вдоль него и со знаменитой дюной в конце – я и стремился сейчас уехать из Биаррица. 
За время поездки в автобусе маршрута 1 я выяснил у водителя, что от его конечной остановки до шоссе добираться неудобно. Но есть и хорошая новость – с этой конечной я могу по тому же билету пересесть на маршрут 11. Вот он-то и вывезет меня прямо на шоссе.
Сказано-сделано. Я вышел из автобуса №1 на пустынную площадку, которую украшали только два павильончика автобусных остановок, по одной для каждого из маршрутов. До следующего автобуса №11 было полчаса, которые я употребил на обед.
Автобус пришел без опозданий, и я даже смог назвать нужную мне остановку так, что водитель меня понял, хотя и с трудом! Так что около двух пополудни я окончательно расстался с общественным транспортом, как я надеялся, до самого завершения своего путешествия по Франции.
С полной уверенностью в успехе я рассчитывал подтвердить на деле новую пословицу для путников. Давно никто не сомневается, что "Язык до Киева доведет". Я же собирался доказать, что автостоп доведет и до Парижа.
И вот я поднимаю руку навстречу потоку машин. Мне всегда интересно, как бывшему ученому (все же кандидатская диссертация за плечами), проводить эксперименты. А в любом эксперименте важны два момента – качественный и количественный. Первый – получится или не получится. А второй – при каком количестве вещества получается искомая реакция.
Поэтому я начал вести подсчет проходящих машин. Как известно, новичкам везет и уже 12-я по счету машина остановилась возле меня. Моим попутчиком оказался Бруно Шансерель, врач из города Дакс, куда он возвращался, побывав в гостях у своей сестры, которая живет в Байонне.
Это был худощавый мужчина с очень мягкой манерой общения, не имевший каких-то запоминающихся черт. Он слушал рассказ о моих странствиях с живым интересом и даже с каким-то почтением к моей бесшабашности. "Наверное, не приходилось ему ездить дальше Байонны", – решил я и ошибся.
Мой первый попутчик в этот день оказался настоящим скитальцем и героем. Ничего этого я бы не узнал, если бы не попросил у него е-мейл. Но, после встречи с моим спасителем в городе По, я взял себе, как непреложное правило – просить электронную почту у всех моих попутчиков. И Бруно был первым, у кого я взял е-мейл после этого. Будучи в Москве, я написал ему и узнал, что внешность обманчива [9].
Дакс лежал в стороне от главного шоссе, поэтому Бруно смог подвезти меня только на 35 км от Байонны. Но, на самом деле, это было много. В дальнейших моих странствиях были случаи, когда меня подбрасывали всего на 2-3 км.
Свернув с шоссе Байонна-Бордо Бруно остановился, и мы расстались. Я вернулся на трассу и пошёл вдоль нее, одновременно пытаясь остановить следующую машину.
Безуспешно. Автомобили пролетали мимо на большой скорости, и никто не хотел тормозить. Тогда я решил пройти вперед, до следующего перекрестка и попытаться остановить машину, выезжающую на трассу. В любом случае перед выездом водитель должен был притормозить, чтобы осмотреться. Значит, остановить его у меня больше шансов, чем автомобили, летящие по скоростному шоссе.
Итак, слева от меня скоростное шоссе, по которому со свистом пролетает поток машин. Справа бетонный желоб, почти в мой рост высотой, отделяющий придорожные кусты от трассы. Под ногами – обочина двухметровой ширины. Вполне достаточно, чтобы не боятся, что тебя поднимет на капот машина, чей звук сначала нарастает сзади, а потом тает впереди. Достаточно приличные условия передвижения – не каменная осыпь под ногами и иду прямо в нужном направлении, никаких сомнений – не заблужусь. 
К сожалению, эта идиллия продолжалась недолго. Я не прошел и километра, когда впереди на обочине увидел две машины сигнальной раскраски – дорожная служба Франции. Трое мужчин и женщина в форменной одежде что-то обсуждали с водителем-женщиной, чья красная машина была припаркована чуть впереди.
Когда до них оставалось метров тридцать, один из них, двухметровый детина, заметил меня и пошел мне навстречу. Еще продолжая идти, он начал мне что-то объяснять и показывать. В принципе, все было ясно. Останавливать машины и вообще находиться здесь, безлошадным гражданам было запрещено.
"Но что же делать?" – попытался возразить я. – “Справа – стена, слева – река машин, идти назад – нарушение, вперед – тоже". Мой собеседник задумался на мгновенье, а потом показал на свою машину – садись, мол. Я покорно забрался на правое сиденье его грузовичка. Он отошел к своим коллегам, о чем-то переговорил с ними, а потом вернулся и завел мотор.
Машина тронулась. "Куда он меня везет? – думал я. – Скорее всего, в полицию, они же тут все законники, протокол будут составлять!"
Ехали мы минут десять, но неизвестность сделала для меня этот промежуток времени очень долгим. Сначала мы двигались вперед по шоссе, потом машина свернула вправо, на развязку, через тоннель проехала под фривеем и метров через двести остановилась. Это была обычный во Франции перекресток с кольцевым движением. Мой строгий сопровождающий сказал: " Вот здесь можно попробовать остановить машину, а на фривее нельзя, понятно, наконец?!"
Конец ознакомительного фрагмента.