Ст. Рассадин (литературовед, литературный критик,1935–2012). «Русские». Читаю с большим удовольствием. Очерки о русских писателях 19 века. Придумана книжка, начиная с заголовков, хорошо. Образованность автора чувствуется во всем. Свободе обращения с фактами завидуешь. Их поколение, шестидесятников, при всем легкомысленном к ним отношении других, было очень образовано. Остальные – все жиже и жиже. И любимые герои у них достойные – Пушкин, Грибоедов, Жуковский… Всё приличные люди.
Хотя сам Рассадин, которого я когда-то защищала от Д. Быкова (русский писатель, поэт, критик) мне неприятен (как и Д. Б. с каждым годом все больше). В нем есть желчность неудачника. Откуда? Интересно, он когда-нибудь завидовал другу Эйдельману (историк, писатель, пушкинист, 1930–1989), на которого постоянно в этой книжке ссылается? И еще: раздражает стиль с ветвистыми отклонениями от темы; довольно часто мне кажется, что он просто потерял предложение, не дописал; я теряю из-за этого логику. Иногда мне кажется, что он ломится в открытую дверь и утверждает с доказательствами то, что и без них ясно. А иногда он к чему-то клонит, а я не разберусь. Может быть, разность в образованности сказывается?
Купила «ЖД» Быкова. С первого раза не пошло совсем. Даже раздражает.
10 января
Встреча с В. Семеновским и М. Токаревой.
Начали с обсуждения планов следующего номера. Кто что будет делать. И не просто делать, а «спасать». Валера впервые, по-моему, сказал фразу «Буду делать его, как последний». Это после совещания у Швыдкого, которое его вроде бы защитило от «наезда» СТД. Рассказал, как унижался, прося писать тех, кто ему не симпатичен, но про кого намекают. Любезничал с Давыдовой, Егошиной, Соловьевой. Кстати, на швыдковское совещание из критиков пригласили лишь двоих: М. Давыдову и Б. Любимова. Со смехом Валера (Маринка Т. тоже шутила и облегчала пилюлю) рассказывал, как И. Соловьева пыталась им руководить. Он ей про статью и дело, а она ему загадочный вопрос: «А что мы будем делать с критиком на букву “К”?». «Я сначала подумал, что она имеет в виду Р. Кречетову, они не в ладах давно». А потом оказалось, что речь идет обо мне. Как он это понял? Дальше разговор замотал. А мне, гордой, в лом было спрашивать. Но настроение испортилось не на шутку. Ах, ты старая…
12 января
В гостях у Тани Аграненок. Как всегда, мило, вкусно. Ворох подарков.
Взяла почитать Дину Рубину, рассказы. Это, конечно, компания В. Токаревой, с одной стороны, и Л. Улицкой, с другой. Прозрачно, с острым чувством детали и очень печально. Слишком много про смерть и потери.
14 января
Пару дней Дину Рубину почитала и бросила. Слишком портится настроение. И так-то я зимой получеловек, и солнца нет, и уныние одолевает, а Рубина, талантливая, без сомнения, загоняет в угол.
* * *Пресс-конференция в Доме актера.
17 января
Репетировали вечер Виты Севрюковой. Вернее, они репетировали. Меня Вита с Пашей просили посидеть. Чувствовала себя дурой. Мое дело сценариста кончилось. Они на взводе, а я и помочь не могу. Только «жилеткой» поработать да поволноваться.
* * *21.00. Телеканал «Культура».
Записывали сюжет про спектакль Фокина. «Расскажите нам про “Женитьбу” В. Фокина». Я им объясняю, что еще не видела, а они – «у нас такой формат». Попросила показать репортаж с репетиции – «еще не готов». Так и пришлось говорить вслепую. Три минуты в новостях – это мизер, хотя «формат» называется «Крупный план».
18 января
«Потайной шов». Вечер В. Севрюковой. ЦДА.
Во второй раз (после чеченского вечера) Паша втянул меня в эту аферу – «подавать идейки», писать сценарий. В конце – концов сложилось, я уложила Пашины номера и Витыны истории в какую-то одну развивающуюся цепочку. Идею оформления тоже подала. Дальше как-то весело все закрутилось. Потом уже поняла, что все-таки я их подтолкнула (а то я все со своими комплексами). Смешно работали, весело, легко. Я успела испугаться последней, когда за 10 минут до начала половина артистов курила, бродила по дому, болтала, пила кофе, и казалось, что ничего не готово. А ведь их всех надо было одеть и загримировать. А было 63 человека, а костюмов – 79. Главными же в этот вечер были костюмы. В итоге Паша с каменным лицом всех успокаивал: «Все будет хорошо!» и вылавливал из костюмерных актеров на выход. Витку выпихнули на сцену, а я осталась у занавеса с единственной бумажкой, где было написано, кто за кем и после каких ее слов выходит. В общем, я стала помрежем. Совершенно была сражена тем, как проявилось актерское братство, четкое отношение профессионалов к делу. Только один актер оказался не на высоте – В. Качан. Дартаньян моей юности, можно сказать. Думая, видимо, что я действительно помреж, все время требовал к себе отдельного внимания. Конечно, я не отвечала. Если бы была свободнее и увереннее, что все пройдет хорошо, я бы ему сказала. А тут подумала: «Сейчас мне не до тебя. Но уж потом… я тебе припомню!»
Тише всех и экономнее всех в движении были большие артисты. И. Чурикова – готова заранее, О. Остроумова с Г. Тараторкиным – заранее. И. Алферова, как сумасшедшая, повторяла текст «Чайки». О. Кабо неистово репетировала свое танго. Мне казалось, что только она и репетировала. В. Талызина брюзжала, но, когда надо, и вышла, и сделала пируэт. Она и Алферова дважды переодевались. Кабо и И. Карташева – трижды. В. Аллентова приехала при полном параде прямо после спектакля, только спросила, откуда и куда выходить. Парился в своей кардинальской мантии старенький, трогательный А. Адоскин. По такому случаю, он даже написал Вите оду. Незаменимые, но незаметные скользили костюмеры, без шума, без пыли, не раздражаясь. У С. Безродной просили 2–3 солисток, она привезла весь оркестр, 22 человека. Если учесть, что вечер начинался в 9, а в 12 они отъезжали в Петербург, это дорогого стоит. И все бесплатно, чтобы на пять минуточек показаться на сцене, сказать пару слов, покружиться в костюме. Таких актеров и такой театр ничего не убьет. Все-таки наши – особенные!
Ч. Чаплина играла в начале Безродная, кусочек, и под Чаплина я предложила делать дефиле в конце – чистый ход, прелестная атмосферная музыка. Дефиле Таня Борисова (хореограф, постановщик) прошла ногами одна, репетировала с каждым на словах, но не со всеми и по кусочкам. Нам с Витой, что-то в последний момент вписывающим в план вечера, это так понравилось! Но не успели мы размечтаться, как Таня сказала: «Нет девочки, это невозможно. Мы уже не успеем сказать им, у кого сколько минут. Как же они, бедные, уложатся в размер мелодии?». Это было чаплинское попурри из 12 номеров, и каждый должен был выходить под новую мелодию или наплывая друг на друга. В итоге сошлись на том, что пусть импровизируют под музыку, какая попадется.
Не увидев из вечера почти ничего, проторчав за кулисами и чуть не поседев, когда того нет, сего нет, перед дефиле я сказала Паше, что все. Хочу смотреть из зала. И они уложились почти идеально! Невероятно. Это было так красиво и так смешно. Они играли на «языке» так, как будто всю жизнь по нему ходили. И общались, и отыгрывали друг друга. Талызина точно под музыку сбросила манто и показала плечико. Чурикова захотела участвовать. На полпути с Алентовой встретились и поцеловались – эффектно. Мальчишки в немыслимых камзолах и длинноволосых париках из спектакля «Обрученные» шикарно отыграли появление Кабо из «Сирано». А как Тараторкин оценил шедшую перед ним даму – взглядом настоящего ценителя – невероятно для него, он такой обычно скучный. О. Дроздова в платье из «Бесов» прошла, скромно потупив глазки, – чисто Анна Каренина. Довольно уверенно держалась Клава Коршунова, гораздо лучше, чем в спектакле «Дама с камелиями». Очень смешной выход придумали себе Л. Артемьева и Ю. Рудина. А под финал, как и положено, пошла Витка. И аплодисментов было полно. И букетов. И радости. Даже привереда П. Каплевич (российский художник и продюсер театра и кино) был доволен.
На самом деле, это замечательная идея – вечер художника. Был когда-то творческий вечер Татьяны Сельвинской (русский театральный художник, живописец, педагог), который помнят до сих пор. Где я это вычитала? Не помню. Называлось как-то «Дама и три кавалера», что ли? И «кавалерами» были О. Шейнцис, Д. Боровский и Э. Кочергин, кажется. Надо изредка делать что-то подобное.
Ну, а потом выпила бокал вина, схватила два бутерброда и помчалась на поезд. Я сегодня тоже, как и Безродная, а с нею и мои герои, В. Зельдин и Ф. Чеханков, уезжала в Питер. Когда я просто «упала» в купе, поняла, как устала.
19 января
Ночь в поезде не спала. В Питере мокрый снег и ветер ужасный, гулять негде и некуда. Так что, получив номер в «Октябрьской», я еще и выспалась. Потом поболтали по телефону с М. Заболотней. Пообедали с Леной Вольгуст (театральные критики). Обеим я привезла гонорар от «Красоты». В театре повстречались с М. Токаревой. Она была с Нателлой Товстоноговой (сестра Г. А.) Как же она хорошо выглядит! Видно, что очень старая женщина. Но очаровательная. Сказала, что теперь любит Фокина: «Он замечательно выступил на обсуждении двухтомника!». Сам Валера потом рассказал, как это было. Пошел, потому что книги Товстоноговские понравились. Сидел один на диване, а рядом было пустое место. «Как прокаженный! Представляешь? Никто рядом не сел. Дураки». Пусть радуется. Значит, живой. Одни – боятся, другие – не любят. Когда все дуют в одну дуду, в сто раз хуже. Маринка была несколько излишне возбуждена. У нее так бывает на людях.