Она постаралась как можно скорее забыть эту историю. Но слишком широко разошлись круги от нее – как от брошенного в воду камня.
Однажды в поезде в одном купе с ней ехал какой-то партийный чиновник. Узнав, что она актриса, оживился и в предвкушении интересного разговора спросил: «Как у вас там говорят: „Анной на шее“ министру по шее?..». Он не видел фильм, не знал Ларионовой, но, тем не менее, начал пересказывать ей сплетни по ее поводу. Она молчала и слушала. Когда он замолк, сказала: «А теперь давайте познакомимся». Бедняга стал что-то мямлить… А много лет спустя, когда она выступала на каком-то концерте, прислал ей записку с извинениями.
Алла Ларионова и Клара Лучко на съемках фильма «Двенадцатая ночь». 1955 г.
Случай с партийным чиновником произошел позже. А тогда, вскоре после звонка от министра, она в составе делегации советских кинематографистов, в которую среди других вошли Элина Быстрицкая, Людмила Целиковская, Владлен Давыдов, Сергей Бондарчук, поехала во Францию.
В те времена поездка за границу, тем более по официальным каналам, чрезвычайно много значила. Для нее же, помимо прочего, это было подтверждение того, что недоразумение разрешилось, и с нее сняли епитимью.
…И вот – Париж!
В группе, приехавшей во Францию, были сплошь красивые актрисы. О красоте французских актрис и говорить нечего. Но Алла Ларионова затмила всех. Она ничего для этого не делала – просто оставалась сама собой.
Как и в Венеции, как и в Латинской Америке, она окунулась в атмосферу всеобщего поклонения и восхищения, вновь увидела рукоплещущие залы. Ей выразил свое почтение Луи Арагон, ее осыпал комплиментами Жан Маре, Жерар Филип не скрывал своей влюбленности в нее. В конце сороковых и в пятидесятые годы теперь уже прошлого столетия он был одним из самых популярных актеров мирового кино. Его славе в нашей стране положил начало фильм «Пармская обитель» по Стендалю, где он сыграл Фабрицио дель Донго. После «Фанфана-Тюльпана», после исполнения роли Жюльена Сореля в «Красном и черном», тоже по Стендалю, и заглавной роли в «Тиле Уленшпигеле» слава эта достигла немыслимых пределов.
В 1956 году, когда они с Ларионовой встретились, ему было 33 года. Между ними завязались шутливо-любовные отношения. Известно, что истинную нежность легче всего спрятать за шуткой. Он звал ее Алчик, она его – Жерарчик. На фотографиях, заснятых во время пребывания наших кинематографистов во Франции, нельзя не заметить, что Жерар буквально не спускал с нее глаз.
На приеме в честь советской делегации Жерар Филип написал ей белый стих: «Со мной сидит блондинка в платье голубом, и я в нее влюблен».
Он ей тоже нравился. Он очаровывал, говорила она. Все это поднимало дух, но главным было все-таки другое: ознакомление, так сказать, на месте действия с французской кинематографией.
Общепризнано, что в послевоенные сороковые и в пятидесятые годы самые лучшие фильмы создавались в Италии и Франции. Ларионовой, как и другим нашим кинематографистам, полезно было подышать воздухом страны, в которой творили всемирно известные актеры и режиссеры: Жан Габен (самый любимый, кстати, ее актер, с тех пор как еще школьницей она увидела его в картине «У стен Малапаги»), Даниель Дарье, Симона Синьоре, Бурвиль, Фернандель, Мишель Морган, Р. Клеман, Р. Клер, Р. Брессон, Кристиан-Жак… Она наслаждалась обществом интересных людей, прогулками по Парижу, наблюдала, делала выводы…
Ее пригласила в гости Дани Робен, актриса, подвизавшаяся на второстепенных ролях. Главные роли к тому времени она сыграла в фильмах «Жюльетта» и «Полуночные любовники» (в нашем прокате – «Разбитые мечты»). Дани Робен принимала ее на собственной вилле, потом повела ее в конюшню полюбоваться лошадьми, на которых она с мужем любила совершать верховые прогулки. Можно представить, какие чувства испытала Алла Ларионова: у нее тогда были, мягко говоря, совершенно другие жилищные условия.
Да, надо признать, что мы не то что бедные, просто нищие были по сравнению с той же Францией. Но нас, тогдашних, спасала (и спасла) вера в завтрашний день, в лучшее будущее. Мы не только мечтали о лучшем будущем, мы работали ради него.
Ларионовой же, помимо прочего, не было свойственно завидовать, унывать, впадать в отчаяние по какому-либо поводу. Она переключала свои мысли и чувства на что-то хорошее.
Все складывалось у нее неплохо. Она была молода. У нее была интересная работа. Ее любили. И она любила. После роскошных приемов, шумного поклонения, королевских апартаментов хотелось в тишину, домой, в свою коммуналку, в свои неосвещенные переулки…
Недаром говорят: в гостях хорошо, а дома лучше.
«Любовь – это то, что не перестает»
Героиня (ее амплуа) в кино и прекраснейшая женщина в жизни, Алла Ларионова была символом любви, о которой мечтали люди во все времена. И, как всякая мечта, любовь эта оставалась порой недостижимой звездой.
Лейтмотивом почти всех ее героинь-современниц – Валентины в «Судьбе барабанщика», Веры в «Главном проспекте», Жени в «Дороге правды» – была несостоявшаяся любовь. Для нее самой любовь была состоянием души, а потому Ларионова и в жизни, говоря словами поэта, не страдала отсутствием страданий.
После «Анны на шее» кто только не предлагал ей руку и сердце – от школьников старших классов и до генералов армии. Она могла выбирать. Могла выбрать, к примеру, влиятельного, богатого, молодого, «перспективного», любимого (конечно, в меру) мужчину себе в мужья. Сколько сегодня красавиц-актрис выходит замуж за крутых бизнесменов, но пусть меня красавицы эти простят: в их любовь к этим кряжистым, твердо стоящим на земле, умеющим обходиться без неба, знающим счет «зеленым» и то, что красота – тоже товар, я не верю.
Но поступи она так, она была бы не Ларионова.
– Знаете, за что я уважаю себя? – говорила она в интервью много десятилетий спустя. – За то, что в таком сложном, непредсказуемом кинематографическом мире я не шла ни на какие сделки. Никому не платила ни своим телом, ни своей душой. Я могла только любить.
Запомним это – «Никому не платила ни своим телом, ни своей душой»…
Ее любили мужчины – и какие! Но ответа не получали. Она не была, как может это показаться, ни капризной, ни привередливой в отношениях с людьми, в чувстве, ни легкомысленной, ни из тех, кто знает себе цену. Просто (совсем не просто!) и в любви она была человеком своего времени.
…Есть такая книга – «Три влечения». Автор ее, Юрий Рюриков, абстрагируясь от алогичности любви, пытается разобраться в природе этого чувства и постичь ту ее сторону, которая хоть в какой-то степени подвластна логике. Его точка зрения, помимо прочего, интересна тем, что отражает взгляды тех самых «шестидесятников», поколения, к которому принадлежит и Ларионова.
Любовь, утверждает Рюриков, – это неразрывное единство трех влечений: души, ума и тела. Для менталитета поколения «шестидесятников» (ограничусь им) последовательность составляющих говорит о многом. С притяжения умов и души начиналась взаимная симпатия, тяга друг к другу. Затем срабатывали невидимые внутренние «датчики», выдавая сигнал «свой-чужой», и вступало (или нет) в свою силу «третье влечение».
Конечно, любовь возникала не точно «по науке», и, «препарируя» чувство, есть риск его умертвить (признаю некорректность сравнения: препарируют уже неживое, но фигурально выражаясь). Я только хотела сказать, что в случае, когда речь идет о любви настоящей, закон математики теряет силу: здесь от перемены мест слагаемых сумма меняется.
Ю. Рюриков рассматривает любовь в историко-литературном аспекте, то есть для подтверждения своей точки зрения приводит примеры из истории и художественной литературы. Но я, учившаяся с ним в одно и то же время в университете (он – на филологическом, я – на факультете журналистики, отпочковавшемся от филологического), четко ощущаю, как спроецированы эти примеры на нашу тогдашнюю реальность, на конкретные любовные романы между студентами, счастливые и не очень, а то и окончившиеся трагедией. Эта жизненная правда, нашедшая отражение на страницах книги «Три влечения», вызывает доверие к ней и к позиции автора.
На Неделе советского кино в Париже, с Ивом Монтаном. 1955 г.
«Настоящие мужики бьют по морде обидчика, а женщину подозрением не оскорбляют».
(Николай Рыбников)Мысленно возвращаясь в свою юность и студенческие годы (а значит, в юные и студенческие годы Аллы Ларионовой, моей ровесницы), я понимаю сегодня, когда сексуальная революция в нашей стране, можно сказать, совершилась, как же повезло моему поколению с временем, на которое пало наше взросление, наши дружбы и влюбленности!
Пусть мы были наивны, пусть свой опыт чувствования мы черпали не из жизни, а из художественной литературы, но эта наивность и книжность не обеднили, а, напротив, безмерно обогатили нашу духовную жизнь.