— Борода-то тут при чем? — Он рассеянно провел ладонью по подбородку.
— Купи ему подарок. Все дети любят подарки.
Я не стала уточнять, что Малкольм на свой день рождения больше обрадовался мешку корма для птенцов от папы (за что его едва не убила мама), чем подаренному Ладоном мечу. По большей части из-за меня, ведь Малкольм меча даже не увидел. Вот зачем детям дарить оружие?
— И что ему купить? Был бы он девчонкой…
— Он хотел кота, — пожала плечами я. — Купи ему кота, в столице на рынке продают кучу котят, купи того, кто жалобнее всех смотрит.
— Кота? — Ладон задумался. — Спасибо. А вообще, я потерял два года и два года не видел сына. А ты заставляешь меня садиться за бумаги и только целовать его на ночь?
— Прости, — я вздохнула, — просто я действительно устала. Очень-очень. Мне не помешает хоть немного помощи.
Он так на меня смотрел… со смесью любви, сожаления и еще чего-то неуловимого. И я сдалась.
— Ладно. До осени я за всем присмотрю, возись с Малкольмом.
— Нет, милая, я и сам собирался смотреть, что вы с Асбьерном натворили на Плато. Завтра спи.
— Тогда какого демона ты тут устроил?
— Тебе стыдно? — Он лениво улыбнулся и вернулся на кровать.
— Ну, чуть-чуть.
— Тогда, — он ухватился за нижнюю пуговицу моей рубашки, — я дам тебе шанс исправиться.
— А спать? — Вздохнуть жалобно у меня не получилось.
— Завтра хоть до обеда спи. Правда, если что, я зайду, уточню кое-какие вопросы. Устраивает?
— Да-а-а, — сладко потянулась я. — Только не пытайся заставить меня что-то делать. Я отдыхаю.
— Отдыхай. Как хорошо, что я уже твой муж, не надо бояться злого папы.
— Как будто ты его боялся!
— Чуть-чуть.
— Не-а, не верю. Ты всегда над ним смеялся. И знаешь что?
Я заставила его улечься сверху, чтобы посмотреть в глаза.
— Ты узнаешь, что это такое, когда вокруг девушки вьются сомнительные мужчины.
— Что? — не понял Ладон.
— Я рожу тебе дочь.
Кота он купил. Точнее, так показалось мне в первую минуту, когда Ладон вошел в детскую, а на руках у него копошилось что-то серое и пушистое.
— Ты купил кота! — Я расплылась в улыбке, и даже мама оторвалась от книги.
Эд и Малкольм возились на ковре.
Я подскочила к мужу и заглянула в одеяльце.
— Ладон, это не кот!
— Да, я знаю. Но он смотрел жалобнее всех.
— И чем мы будем кормить енота?
Тот вздернул носик-бусинку и будто понял, что я сказала.
— Печеньками?
— Во-первых, — мама отодвинула вазочку с крекерами, — не трогай мое печенье. А во-вторых, зверя нельзя этим кормить. Чтоб тебя так жена кормила!
— Я же не животное! — возмутился Ладон.
Мама многозначительно хмыкнула.
— Ладно, дай сюда!
Я по-прежнему любила зверей и была рада, что события последних двух лет не смогли этого изменить. Что ж, у меня было два кота, слепой дракон, сын, муж, а теперь добавился и енот. Вряд ли мама согласится, чтобы он жил рядом с Эдом.
— И как мы тебя назовем, кот-енот?
— Так и назови, — рассмеялась мама. — У тебя муж-дракон, кот-енот…
— И мать-змея, — буркнул Ладон.
— Вас наедине оставить?
Мне надоела их ругань. Хотя, следует признать, что в последнее время родители как-то смирились с присутствием Ладона в моей жизни. Тхэш объяснял это тем, что они просто рады видеть меня веселой и счастливой. Пусть так. Наверное, если муж твоей дочери пытался развязать войну, невозможно со всей искренностью приглашать его на семейные обеды.
Но, знаете, в итоге все сошлось на мне. Ладон любит меня, я безумно люблю его. Родители любят меня, а я люблю их. Мы не хотим друг друга огорчать, и потому в нашем доме ссоры быстро утихают. А еще все мы любим Малкольма, который растет не по дням, а по часам в обеих ипостасях.
И мы — семья. Странная, но настоящая. Как я всегда мечтала.
Эпилог
Я наблюдала за ними в окно. За Ладоном и детьми. Он возился с ними, учил летать. Признаться, они мне мешали работать, но окрикнуть и попросить перестать было бы преступлением. Их редко можно было видеть всех вместе, да еще и в обличье драконов. Величественный Ладон, набирающий силу Малкольм, мелкие птенцы-близнецы, — они летали над замком, как не летали уже давно. Хорошо, что все мы собрались на Плато этим летом.
Я улыбнулась, вспомнив свое обещание. Так и не получилось родить Ладону девочку. И, пожалуй, хватит с меня детей. Трое — мой предел, скоро нужно будет разговаривать с Малкольмом о дальнейшей учебе. Думаю, его примут во все учебные заведения, едва он скажет, что обучался на дому у Ладона.
— Элла, — в кабинет заглянул Тхэш. — Я тебе перекусить принес.
— Спасибо. — Я действительно проголодалась, и пирог был в самый раз. — Что новенького?
— Да ничего, — хмыкнул наг. — Только ваш Рыс опять залез на дерево. Вы вообще представляете, каково нагу снимать кота?
— Тхэш, почему ты его так не любишь?
Между ним и котенком, которого мы взяли после смерти Рыса (и которого назвали точно так же), с самого начала вспыхнула какая-то изощренная ненависть. Иного объяснения в клочья разодранному дивану Тхэша я дать не могла. Как и тому, что котенок постоянно бесил нага, заставляя прыгать вокруг себя. Наша славная традиция заводить для каждого члена семьи питомца выходила нагу боком. Бедняга! Что ж, он сам изъявил желание жить с нами и помогать в управлении замком. Я взяла прислугу, но Тхэш все равно львиную долю работы выполнял самостоятельно.
— Ох ты! — Тхэш заметил Ладона и детей. — Не часто такое увидишь.
— Честно говоря, я думала, когда мы снимем проклятие, Ладон перестанет превращаться. И уж точно не думала, что остальные дети будут это уметь.
— Ты вообще понимаешь, что вы с Ладоном сделали?
Мне нравилась искренняя улыбка Тхэша. Она заставляла улыбаться и меня. За прошедшие годы было много разного, но, если бы не Тхэш, мне было бы тяжелее в несколько раз.
— Вы дали жизнь новой расе, — торжественно сказал наг. — Оборотням. Элла, это невероятно!
— Для меня они просто дети. Причем все, — хмыкнула я, глядя, как пялится в окно шипастая морда Ладона. — Меня мало волнуют новые расы, оборотничество и его значение для внешней политики Плато. Мне своей работы хватает.
— Но тем не менее вы уже практически стали легендой. Эльчонок… Тебя уже нельзя так называть, но я частенько вспоминаю славные времена, когда ты была заперта в комнате, а по замку не бегала толпа детей, животных и нечисти. Кстати, ваш Кот-Енот снова перевернул вазу, которую расписывала твоя мать. Мне показалось, она из него воротник сошьет.
— Пусть не ставит вазу на нижние полки. Знаешь, я тоже вспоминаю то время. Прямо сейчас, — я кивнула, глядя в окно, где Ладон учил летать близнецов, по очереди сталкивая их с башни, — вспоминаю, как мы полетели учить Ларана летать. Ладон заставил меня сбросить его со скалы. Я не удержалась и грохнулась вниз, а еще пожелала ему, чтобы он так учил своих детей. Надо же, сбылось!
От пирога и воспоминаний меня отвлек стук горничной Нины. Только она могла стучать с такой силой, что тряслись стекла.
— Миледи, к вам господин Златокрылый.
Я вздрогнула, но быстро поняла, что речь идет об Эде.
— Приглашай. Тхэш, у тебя еще пирог есть? Братец, как всегда, голодный.
Наг уполз на кухню, а я, услышав издалека быстрые шаги Эда, уже начала улыбаться. Невозможно было угадать, когда и по какой причине приедет Эд, но если он все же заглянул, предстоит нескучный вечер. Хотя, может, у него снова неприятности, и Ладону надо его из них вытаскивать. Не удивлюсь.
— Элла! — Он небрежно бросил плащ прямо поверх моих бумаг, нисколько не озаботившись их сохранностью, и стиснул меня в объятиях.
Светловолосый, высокий, крепкого телосложения. Его, как и отца в свое время, совершенно не интересовало руководство «Драконьими Авиалиниями». Впрочем, полеты его интересовали столь же мало. Ни судьбу отца, ни судьбу мамы Эд не повторил, а пошел, ко всеобщему удивлению, в Следящие. Говорил, контролировать полет с земли ему нравится куда больше. Коллеги — те, которых я знала, считали, что он был в этом хорош.
— Приятный сюрприз! — Несмотря на разницу в семнадцать лет, мы общались куда теснее, чем с Эммой и Эвой. — Чем обязаны?
— Дай пожевать чего-нибудь. — Он развалился на диване. — Как дела?
Чертовски похож на отца. И внешне, и характером. Потому, наверное, мама в последнее время отдаляется, хотя не перестает спрашивать, как у него дела, и заваливать его письмами. Впрочем, нельзя сказать, что Эд страдает от этого. Он привык к самостоятельности и по своей натуре в компании и заботе не нуждается.
— Как мама?
— Не так уж плохо. — Я пожала плечами. — Постепенно привыкает к жизни на Плато. Ты же понимаешь, что в Лесном теперь, когда все дети разъехались, тяжело.