– Я читал Житие, – кивнул Ченни, – при своей земной жизни он изгнал демонов из вашего города.
– У бога нет мертвых, и святой Франциск продолжает помогать тем, кто верит в него! – произнес Маргаритоне.
– Я верю в это, – искренне ответил Ченни. – В Житии описан случай, как уже после своей смерти Франциск явился одному раненому человеку и помог ему исцелиться.
– Ну, тогда и мой рассказ не покажется тебе странным, – сказал Маргаритоне. – Так вот, год назад я сильно захворал и совсем не мог работать. Видя, что дела мои плохи, стал я горячо молиться Святому, прося об исцелении. И вот на третью ночь в проеме окна увидел я икону, ту что сейчас перед тобой, и мое имя было там, потом я услышал голос: «Ты уже исцелен, Маргаритоне, по вере своей! А когда проснешься, напиши этот образ!»
Так исполнилась воля Франциска, но не моя!
Выслушав художника, Чимабуэ достал из дорожной сумки старую тетрадь.
– Хочешь сделать копию? – улыбнулся хозяин.
– Нет, – ответил юноша и пояснил, – мой Франциск – другой, я нарисовал его с брата Бонавентуры.
– Ты нарисовал Франциска с живого человека? – возмутился Маргаритоне.
– Да, и получилось очень похоже!
– Гордишься тем, что умеешь передавать сходство?! – возмутился мастер. А знаешь ли ты, почему иконоборцы уничтожили все старые иконы в Византии?
– Нет!
– Да как раз потому, что некоторым людям напоминали они языческие портреты на деревянных досках!
– Что за портреты?
– В Древней Греции, а потом и в Древнем Риме их писали яркими восковыми красками! И портреты те напоминали отражения в зеркалах!
– Так умели и в старину?! – воскликнул Чимабуэ, – Это правда?
– Я их сам видел, – ответил Маргаритоне, – в Египте, иногда их находят, они очень хорошо сохранились.
– Вот оно что, – задумчиво произнес Чимабуэ, – вот почему мастер Аполлоний не сказал мне причины.
– Оттого и не сказал, чтобы ты не заносился в мыслях слишком далеко, потому что икона – не портрет, а святой, бестелесный образ!
– Но разве нельзя их хоть немного оживить, сохранив при этом святость!
– Ты богохульствуешь! И я не желаю тебя больше видеть! Отправляйся подобру-поздорову отсюда, пока я не намял тебе бока! – закричал Маргаритоне, потрясая кулаками.
Юноша не стал дожидаться исполнения угрозы и выскочил на улицу.
Однако встреча и разговор с Маргаритоне лишь убедили его в правильности избранного пути.
4Когда Чимабуэ вернулся во Флоренцию, он написал Франциска, похожего на брата Бонавентуру, а вокруг – двадцать историй из Жития в клеймах. Настоятель храма Санта Кроче был очень доволен. Эта работа принесла Чимабуэ славу лучшего художника Флоренции.
И вскоре один богатый купец заказал ему для своей часовни Образ Богородицы с ангелами, пообещав щедро расплатиться. А кроме того предложил художнику вместе с семьей поселиться на его загородной вилле. Время было чудесное, деревья цвели и благоухали и Чимабуэ работал не в мастерской, а в саду, крестник его – Пьетро – помогал ему.
Это была самая счастливая пора жизни Чимабуэ, его супруга, донна Лена недавно родила ему сына, которого нарекли Иоанном – и радость переполняла художника.
Чимабуэ уже прописал фон и начал писать Богородицу с младенцем (по византийскому образцу), при этом он все время улыбался.
– Знаете, учитель, – сказал как-то Пьетро, – я никогда прежде не видел вас таким веселым! Раньше вы очень много работали, всегда торопили меня: «Пошевеливайся, пошевеливайся, Пьетро!». А сейчас как будто и не спешите вовсе, хотя заказов-то у нас стало еще больше!
– Только сейчас я понял, мальчик, что такое настоящее счастье! Ведь у нас так долго не было детей! – пояснил Чимабуэ.
В эту минуту в сад вышла донна Лена с младенцем на руках.
– Мы не помешаем, Ченни? – спросила она.
– Разве вы можете мне помешать, – улыбнулся Чимабуэ, – присядь-ка здесь в тени, – художник бережно усадил молодую мать в кресло под цветущей яблоней. Потом отступил немного назад, и не отрывая от нее глаз, застыл на месте, как завороженный.
– Что, Ченни? – удивленно спросила донна Лена. – Что с тобой?
– Лена, замри! – прошептал художник, – Пьетро, подай мне уголь и картон и ту скамеечку, живо!
– Ты хочешь писать Богородицу с меня? – испуганно спросила донна Лена.
– Я лишь попробую передать это умиление и тихую радость.
– А меня вы наставляли, учитель, что надо придерживаться образцов и не мудрствовать, – проворчал Пьетро, понимая, что работа теперь затянется надолго.
– Это потому, что ты никогда с натуры не рисовал, – отмахнулся Чимабуэ, – а теперь живо стань за креслом, наклони голову и изобрази смирение! Вот так-то лучше!
– Не вызовет ли это непонимание у святых отцов и у прихожан? – не унимался Пьетро. – А вдруг заказчик откажется платить?
– А это мы посмотрим! – улыбнулся Чимабуэ.
Перед ним сидела его супруга, донна Лена с маленьким сыном на руках, за креслом стоял его крестник – Пьетро. Но рука мастера и его ликующий дух создавали небесное видение: Богородицу на троне в окружении ангелов! А в саду цвели и благоухали деревья и пели птицы, возвещая великую Радость!
Образ, созданный Чимабуэ, очень понравился купцу, заказавшему ее.
А слух о необычной иконе распространился по всему предместью, а потом и по всей Флоренции и горожане с нетерпением ждали часа, когда святой образ понесут в церковь.
Люди стояли у ворот виллы, мальчишки влезли на деревья, чтобы получше все разглядеть и предупредить остальных о начале процессии:
– Несут, несут, – закричали они.
Когда икону вынесли на улицу, волна восхищения захлестнула тех, кто увидел ее:
– Да ведь она как живая!
– Точно, совсем как живая, словно дышит и улыбается!
– И ангелы тоже!
– Авве Мария… – женщины произносили слова молитвы и плакали от радости.
– Ай да Ченни, ай да Чимабуэ!
– Да хранит тебя Господь за твой великий талант и за великую радость, которую ты дал нам!
Ликующая толпа двинулась вослед иконе в церковь, по дороге к ней присоединялись все новые жители и даже музыканты.
Случилось так, что в этот день во Флоренции проездом оказался Неаполитанский король, а в свите его был художник Маргариттоне.
Услышав звуки труб, радостное ликование толпы, король спросил:
– Что это за праздник отмечают флорентинцы?
– Икону Чимабуэ переносят из мастерской в церковь, – ответил один из прохожих.
– Отчего же вы так веселитесь?
– Она такая красивая! Такая большая и дышит, истинный крест, дышит и улыбается!
– Любопытно, – произнес король и направился навстречу шествию. Увидев икону, он был поражен и, обратившись к своему спутнику, поинтересовался:
– Приходилось ли тебе, Маргаритоне, видеть нечто подобное? Ведь эти простолюдины правы: она, действительно, как живая!
– Ваше величество, – произнес Маргаритоне, – применимо ли к святым образам подобное сравнение? Ведь если так пойдет и дальше, люди вскоре перестанут верить в святость икон!
– Разве ты, Маргаритоне, совсем не видишь, как ликует народ, славя Богородицу? – удивился король. – Нет, мой друг, от такой иконы вера только укрепляется!
Маргаритоне не посмел спорить с королем, однако, убедившись, насколько новая манера лучше и затмевает его собственную, вскоре отказался от живописи и решил заняться скульптурой.
6Слава Чимабуэ затмила славу Маргаритоне. И заказов у него теперь было великое множество: и не только во Флоренции и ее окрестностях, но и в Риме, в Ассизе и в других городах Италии. Теперь он уже мало заботился о манере письма и не стремился сделать ее более жизнеподобной, удобней и быстрее было писать по византийским образцам.
Но одна встреча напомнила Чимабуэ, о его давних мечтаниях.
Однажды, подъезжая к деревне Веспиньяно, что недалеко от Флоренции, обратил он внимание на мальчика – пастушка. Тот сидел на камне и что-то сосредоточенно чертил палкой на песке. Рассмотрев его рисунок, мастер был немало удивлен:
– Ты кто? – спросил он.
– Амброджотто – сын крестьянина Бондоне, – последовал ответ.
– Знавал я одного Бондоне. Ты из Веспиньяно?
– Верно, а вы кто, синьор?
– Живописец из Флоренции, можешь называть меня мессер Чимабуэ.
– Хорошо, мессер Чимабуэ.
– Я расписываю часовню в вашей деревне!
– А, знаю, там сейчас рисует один ангелов, только гонит всех.
– Это Пьетро, мой крестник и лучший ученик! – с гордостью произнес Чимабуэ.
– А почему смотреть не разрешает?
– Когда пишешь фреску, приходится работать очень быстро, пока не высохла стена.
– Я бы нарисовал им крылья получше!
– У тебя хорошо получается! – похвалил его Чимабуэ. – Нет наставника лучше самой Натуры! – добавил он задумчиво.
– Да нет у меня никакого наставника, – возразил пастушок, – просто рисую, что вижу, чаще всего этих птиц.